Черная рукопись. Илья Юдачёв

большой армейский парабеллум.

      А, ступая по улицам, часто смотрю наверх…

      …почувствовал, что теряю концентрацию, поэтому отхлебнул из фляги немного настойки.

      На самом деле, с горгульями у меня нейтралитет. И не такие уж они подвижные, какими вдохновленное магией вечернего Города делает их мое воображение.

      Хотя немного, конечно, двигаются…

      …на Подгорной. Район, безусловно, плохой, но бывают хуже и куда опасней.

      Я поднялся на второй этаж и постучался в нужную квартиру – тишина. Постучался снова, настойчивей и сильнее. Я знал, что дома кто-то есть, поскольку заметил в окнах свет, когда был еще снаружи.

      Наконец, раздались шаги, и закономерно донеслось: «Кто?»

      После моего ответа старая дверь скрипнула и открылась. Перед собой я увидел сердитого пожилого мужчину в очках. Это был отец Григория Нестреляева, Андрей Львович.

      Громко и четко (поскольку собеседник оказался глуховат) изложив цель своего позднего визита, я попросил Андрея Львовича поделиться соображениями касательно последних двух месяцев жизни сына.

      Повествование выдалось малоинтересным, в ходе него Андрей Львович высказал все, что думает о таком виде искусства как театр, назвал всех актеров бездельниками, а Анну Степановну Чернецкую – старой стервой.

      Далее я спросил у старика, не говорит ли ему о чем-либо фамилия Зыменов, не знает ли он, с какой целью Григорий ездил в Столицу, и не водил ли сын знакомства с господином в черном цилиндре.

      На первые два вопроса Андрей Львович ответил отрицательно, а вот на третий, после секунд раздумий сообщил следующее:

      – Приходил какой-то… сын ему открывал. Вроде в цилиндре был. Я слышу-то плохо, но господин этот все что-то Грише напоминал. «Все всерьез», – говорил. И еще, что о чем-то там не шутил. И про документ какой-то: «Прочитайте, он же и у вас есть».

      – А могу ли я поискать этот документ?

      Нехотя, объяснимо недовольный вторжением, Андрей Львович все же согласился впустить меня в квартиру, после чего указал на комнату своего сына.

      В ней царил беспорядок: всюду валялись страницы пьес, наряды и реквизит, стопками разной величины были сложены книги, поверхности покрывала пыль и паутина.

      В таких условиях задача отыскать договор о заключенном между Григорием Нестреляевым и господином в цилиндре пари выглядела почти невозможной, но иного пути не оставалось, и я принялся за дело…

      …вытер рукавом пот с лица и, отказываясь верить собственным глазам, прочел: «Я, Сыщик (далее – Исполнитель), добровольно и в трезвом уме предлагаю, а я, Нестреляев Григорий Андреевич (далее – Наблюдатель), добровольно и в трезвом уме принимаю пари, согласно которому до конца следующего месяца Исполнитель гарантирует сделать Наблюдателя самым обласканным критиками актером Города и главной звездой его театрального мира. До Наблюдателя доведен способ (и Наблюдатель с ним полностью согласен), благодаря которому Исполнитель намеревается достичь