Хранители теней. Марина Грейджой

шина, нарушаемая лишь скрипом старой калитки, которую трепал легкий ветер.

      Алексей глубоко вдохнул. На секунду ему показалось, что это ошибка. Бросить устоявшуюся жизнь в Москве, престижную работу в реставрационной мастерской, немногочисленных, но верных друзей… Ради чего? Ради этого покосившегося дома на краю забытого Богом городка? Но потом он вспомнил бессонные ночи, таблетки, мигрени и невозможность жить в шумном мегаполисе. Вспомнил, как последние три года его состояние только ухудшалось, и даже лучшие неврологи разводили руками. И как его взгляд случайно упал на объявление о продаже старинного особняка в Вербинске.

      Ему нужна была тишина. Ему нужно было место, где прошлое не давило бы так сильно.

      Он сделал первый шаг к калитке, и внезапно замер. В одном из окон второго этажа мелькнул силуэт – будто кто-то отпрянул от стекла, заметив его приближение. Алексей прищурился. Дом был необитаем несколько лет, так утверждал риелтор. Он посмотрел внимательнее, но больше ничего не увидел. «Показалось», – решил он, открывая скрипучую калитку.

      Пока Алексей доставал из багажника немногочисленные вещи, его не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Не со злобой или угрозой – скорее с любопытством, смешанным с настороженностью. Ощущение было знакомым. Таким же взглядом провожали его тени в московских переулках, когда он торопливо шел мимо старых домов, стараясь не замечать размытые силуэты давно умерших людей, застывшие в своих бесконечных повторяющихся действиях.

      Он тряхнул головой, отгоняя непрошеные мысли. В Вербинск он приехал именно за тем, чтобы не думать об этом. Хотелось верить, что в маленьком городке прошлое не так активно, тени бледнее, а их шепот тише.

      Ключ в замке провернулся с трудом. Пахнуло затхлостью, пылью и еще чем-то неуловимым – так пахнет время, застывшее в нежилых помещениях. Алексей нащупал выключатель, но свет, конечно, не загорелся. Электричество должны были подключить только завтра. Из сумки он достал фонарик и осветил прихожую.

      Старинная мебель, покрытая белыми чехлами, выглядела как компания призрачных гостей, замерших в ожидании хозяина. Паркет поскрипывал под ногами, а с потолка свисала хрустальная люстра, затянутая паутиной.

      – Ну что ж, – сказал Алексей вслух, чтобы нарушить тишину, – добро пожаловать домой.

      Он поставил сумки на пол и направился исследовать первый этаж. Большая гостиная с камином, столовая, библиотека с пустыми стеллажами, кухня с древней плитой. Все выглядело именно так, как описывал риелтор: «Дом купца Воронцова, построен в 1897 году, частично реставрирован в 1978-м, требует ремонта». Что риелтор, разумеется, не упомянул, так это отчетливое ощущение, что дом… помнит. Стены хранили отголоски разговоров, смеха, ссор и примирений.

      Но это нормально для старого дома, попытался убедить себя Алексей. В конце концов, он сам реставратор, он всегда чувствовал историю предметов. Это профессиональное. А не… не то, от чего он бежал.

      Пока еще было светло, Алексей решил подняться на второй этаж. Широкая деревянная лестница поскрипывала под его весом, но казалась достаточно крепкой. Он поднимался медленно, освещая путь фонариком, и на середине лестницы внезапно замер. На стене висела старая фотография в простой деревянной рамке – единственное, что не было снято или накрыто чехлом. На пожелтевшем снимке была изображена семья: мужчина с окладистой бородой, суровая женщина в строгом платье и четверо детей разного возраста, самый младший – мальчик лет пяти с непокорным вихром волос.

      И этот мальчик смотрел прямо на Алексея. Не в объектив фотоаппарата, не на фотографа, а именно на него, на человека, стоящего перед фотографией спустя, вероятно, больше ста лет. Взгляд был живым, осознанным и каким-то болезненно знакомым.

      Алексей почувствовал, как по спине пробежал холодок. «Оптическая иллюзия», – сказал он себе. Просто эффект старой фотографии. Он хотел снять снимок со стены, но передумал. Вместо этого он продолжил подниматься по лестнице, стараясь не оглядываться.

      На втором этаже располагались спальни и небольшой кабинет. Алексей выбрал самую большую комнату с окнами, выходящими в запущенный сад за домом. Здесь стояла широкая кровать под балдахином, комод, туалетный столик и кресло-качалка у окна. Он подошел к окну, из которого, как ему показалось, за ним наблюдали раньше.

      Из окна открывался вид на одичавший сад, за которым начинался лес. Сквозь голые еще ветви деревьев проглядывало вечернее небо, окрашенное в оттенки оранжевого и пурпурного. Вид завораживал своей дикой, неухоженной красотой. И на миг Алексею показалось, что он уловил движение среди деревьев – будто тонкая фигура в светлом платье мелькнула между стволами и исчезла.

      – Хватит, – сказал он себе вслух. – У тебя просто усталость с дороги.

      Он вернулся на первый этаж и занялся обустройством временного ночлега. Достал из багажника машины спальный мешок, минимум необходимых вещей и запас еды. Пока еще было светло, нашел и проверил генератор, который должен был обеспечить его электричеством до завтра.