У черного дуба с красной листвой. Дмитрий Самохин

под градусом. Утреннее воздержание приводит к лучшему взаимопониманию с народом.

      – Есть предложение, – сказал я.

      – Весь во внимании, – сгримасничал Красавчег.

      – Чемодан был тяжелый?

      – Пушинкой его назвать сложно, а до бетонной плиты чутка не дотягивал.

      – Значит, с такой тяжестью она далеко не могла уйти. И если мы сейчас оторвем свои задницы от этих уютных кресел, подбрось и выбрось, то сумеем ее нагнать и удовлетворить твое любопытство. А то я за твое здоровье беспокоюсь. Нельзя же так себя изводить.

      – Хорошо придумал, Крейн. Светлая голова, – обрадовался Красавчег.

      – Так где говоришь ты ее видел?

      – На Липовой возле магазина Доктора Бро.

      – Так это совсем не далеко, – сказал я, поднимаясь из-за стола.

      Но осуществить задуманное нам не дали. Дверь бара хлопнула и к нашему столику засеменил Слава Не Пришей Рукав. Странное у него прозвище. Никто не знает, почему его так все зовут.

      – Вот вы где. Я вас повсюду ищу.

      – А чего нас искать, мы что Эльдорадо, подбрось да выбрось.

      – Там такое. Там такое случилось.

      Слава Не Пришей Рукав тяжело дышал. Видно, бежал всю дорогу.

      – И что там опять у нас стряслось? – спросил Ник Красавчег.

      – Коля Факел…

      – Что Коля Факел, подбрось да выбрось, – красноречие Славы меня жутко раздражало.

      – Коля Факел погиб.

* * *

      Коля Факел личного приземления не имел. Снимал угол у тетки Клык Марьи Ивановны. Она владела домом номер 12 по Расторопной улице, место сомнительное, славы дурной, да и Коля Факел тоже не пай-мальчик. За ним такие дела водились, что если бы его поймали с поличным – сидеть бы ему до скончания веков в Доме Покоя.

      На Расторопной мне доводилось бывать раньше, впрочем как и Красавчегу. Все-таки по долгу службы и не в такую клоаку приходилось лезть. Поэтому ничему не удивляясь и ни на что не обращая внимания, мы добрались до места происшествия. Воспользовались полетом, ведь если напрямик на колесах, то можно полдня потратить на блуждания. А тут взлетел и на месте.

      Дом в пять этажей над землей, а шестой уже давно ушел под землю, был взят под контроль кентаврами, так в народе звали подчиненных нашего шерифа. На большой земле их величали грозно легавые, а тут кентавры. Должны же наши копы от пришлых чем-то отличаться.

      Опустившись на землю, мы направились к дому. По дороге нас перехватил ретивый капитан, командующий на объекте.

      – Шериф, тут такое дело…

      – Ты не телись не в молочном цехе. Мне по ходу действия все рассказали. Сейчас на месте все глянем и заценим, – осадил его Ник Красавчег.

      Капитан на меня даже не взглянул. Вот что значит почет и уважения. Боятся гады, знают, что я их подноготную могу до чистых ногтей вызнать. Мне для этого трудится не надо. Достаточно только в глаза взглянуть.

      – А где