У черного дуба с красной листвой. Дмитрий Самохин

и облизнулся на вискарь.

      – Подожди. А кто у нас на районе умеет глаза красиво отводить? – закралась мысль в голову.

      – Проверял уже. Майк Гнутый к этому делу не причастен. Он уже три дня как животом мается, с белого друга не слезает. То ихтиандра зовет, то похоронные марши играет.

      – Плохо. Версия была красивая, – искренне расстроился я.

      – А еще какие-нибудь светлые версии есть, Крейн? Или мы, правда, больше ни на что не годны?

      Чувствовалось, что за последние два дня, что прошли с момента смерти Факела, Красавчегу сильно досталось. Работы шквал, а тут еще и общественность негодует, что среди них убийца как у себя дома разгуливает, и никто ничего не делает, чтобы помешать ему делать нехорошее.

      – Пока в голову ничего не идет. Пусто, словно в бункере в раю. Кому мог Факел помешать. Он же совсем мирный человек. На чужое никогда не зарился. А если и подрабатывал на себя чем незаконным, то никому от этого плохо не было, – задумчиво произнес я.

      – Люди испуганы. И их можно понять. Может, встретимся со Злым. Он везде летает. Все видит.

      – И что нам от Злого, подбрось и выбрось. Он-то конечно летает, только вот в окна к людям не заглядывает. Не поможет он нам. Надо кентавров твоих строить, да по злачным местам пройтись. Может, кто что слышал. И внимательнее место преступление осмотреть. Не может, там совсем следов не остаться.

      В глубине дома послышался телефонный звонок. Вставать лениво, идти куда-то тем более. Вечер все-таки поздний, кому мог я потребоваться. Но телефон проявлял настойчивость. Пришлось уважить незнакомого собеседника.

      В трубке слышно было тяжелое дыхание, словно кто-то со всех ног бежал на последний сороковой этаж небоскреба.

      – Это дом преподобного Крейна? – спросили.

      – Да. Чем могу быть полезен?

      – Шериф у вас? Он к вам направлялся. Нам очень нужно с шерифом поговорить, – отдышка усилилась.

      – Ник, тебя хотят, – позвал я Красавчега, зажав трубку рукой.

      Вернувшись в кресло, я наплескал себе еще стакан виски, чувствуя при этом, что стоит закончить с вечерним удовольствием, иначе удовольствие прикончит вечер. Красавчег вернулся быстро, не прошло и пять минут, при этом вид у него был весьма раздосадованный.

      – Беда случилась, – сообщил он.

      – Говори, – потребовал я, отставляя в сторону стакан.

      Похоже, вечер перестал быть томным.

      – Марка Одержимого прикончили.

      – Подбрось да выбрось, – не смог я сдержаться.

* * *

      Марк Одержимый был метаморфом, и проживал он на Караванной улице, что на углу возле Сытного рынка. Там же в свое время жила Роза Калейдойнен, известная на весь Большой Исток своей прозорливостью. Многие держали ее за гадалку, хотя на деле она просто умела прозревать будущее. Правда, недалеко и очень туманно, но ей это хватало, чтобы зарабатывать на кусок хлеба, и быть уважаемой в народе. Роза прожила долгую жизнь, но погибла при странных и так до сих пор невыясненных обстоятельствах.