Своих не бросаем. Век двадцать четвертый. Олег Белоус

а глаза серо-голубые, глубокие. На лице, правильной формы, выделялся широкий подбородок, характерный для людей волевых и властных. Излишнюю резкость черт смягчала улыбка, не сходившая с полных губ. И к ней он всегда был добр. К тому же парень умный и образованный, работал в знаменитой корпорации Роскосмос и считался перспективным инженером. Анечка сама не заметила, как влюбилась, словно девчонка – восьмиклассница.

      Теплые ладони Владимира обняли за затылок, чуть пониже короткого хвостика вкусно пахнущих девичьих волос. Повернул зарумянившееся лицо к себе. Ее брови были подобны крыльям парящей птицы, приоткрытые губы – немного пухлые и необычайно яркие. Так и манили поцеловать.

      Улыбнулся ободряюще.

      – Анечка, душа моя, ты должна думать о нашем будущем ребенке, а ты ревешь! Эх ты – рева-корова! Так нельзя – это для него плохо! Ну обычное дело же. Смотаюсь быстренько в соседнюю систему и через месяц я у твоих ног!

      И вроде ничего такого в ней не было, но он сходил от любви с ума. Полгода тому назад, когда впервые заглянул в темные, как арабская ночь, глаза, блестевшие в свете заходящего солнца колдовски и влажно… В тот же миг понял, что пропал. Пропал. Окончательно и бесповоротно. И что не может без нее.

      И снова с удовлетворением и тайной радостью Аня отметила неравнодушный, алчный взгляд, которым смотрел на нее жених.

      – О Егорке? – девушка всхлипнула носиком и подняла загоревшийся взгляд, – Мы с Егоркой будем ждать папку! Очень ждать его!

      Анечка не была совершенной красавицей из модных сетевых журналов, но от одной ее походки Володя сходил с ума. Под модной в этом сезоне полупрозрачной кофточкой, охватившей плотный сбитень тела, наивно высовывались, поднимаясь вверх и врозь, девичье-каменные груди, пуговками торчали остренькие соски. Животика не видно, он появится через месяц.

      – Тебе сюрприз, – почти детская улыбка тронула жесткие губы молодого человека. Завел руку за спину и через миг протянул белоснежную розу.

      – Это тебе! – поймал удивленный и восхищенный взгляд.

      Долгий, блаженный вздох. Глаза округлились. На покрасневшей щеке дрожала от удивленной улыбки, пробившейся сквозь слезы, неглубокая розовеющая ямочка.

      – Ой какая красивая! А как это? У тебя же ничего не было в руках?! – в голосе Анечки звучало почти детское удивление. Девушка, с восторженным лицом, осторожно провела пальцами по нежным лепесткам бутона, в глазах звездочками блестят непролитые слезы. Потом достала из сумочки платочек и вытерла лицо, тонкий пальчик еще раз притронулся к бриллиантовому гвоздику, – Вот всегда у тебя этакое. Недоступное большинству! – произнесла с придыханием.

      – Скажешь еще! – на миг смущенно отвел глаза молодой человек. Он действительно умел многое, недоступное большинству: драться, хотя и был в общем неконфликтным человеком, жонглировать, показывать фокусы, при этом на уровне недоступном большинству, хотя никто его этому не учил. Само как-то получалось, стоило