Безобразные девочки снова в моде. Олег Лукошин

вглядывался в лица гостей.

      «Сволочи! – дошло до меня наконец. – Меня разыгрывают! Неужели думают, что я поведусь на такую тупость?»

      – Союз Советских Социалистических Республик! – гордо и оскорблённо произнёс я. – Страна, в которой вы родились и выросли.

      Гости смотрели на меня недоумённо. Особенно – брат с женой.

      – Но мы родились и выросли в Великой России, – серьёзно ответил мне кто-то.

      Я начинал злиться.

      – Я понимаю, – сказал, – что в своей жажде наживы вы готовы отвергнуть всё святое и ценное, что есть в нашей жизни. Но отрицать историю… Это уже что-то из ряда вон выходящее.

      Кирилл, побледневший и смущённый, делал мне какие-то знаки. Я не реагировал.

      – Егор! – позвал он меня наконец. – Пойдём, обсудим кое-что.

      – Кирилл! – крикнул я ему. – Киря! Ну хоть ты-то не прячься за идиотской маской. Я не знаю, может у вас так принято – разыгрывать пролетариев, но шутка ваша – неумная.

      – Егор, – голос брата стал жёстче. – Подойди ко мне, пожалуйста.

      – Может и ты скажешь, – кричал я ему, – что Советского Союза не было?!

      – Ни про какой Советский Союз я не знаю, – раздражённо ответил он, подходя ко мне. Схватив за руку, попытался вывести меня из зала.

      Я завёлся.

      – Гады! – крикнул я, швыряя рюмку об пол. – Сволочи зажравшиеся! Сталина на вас нет! Ленина! Дзержинского! Они бы сгноили вас живьём. Вы ненавидите меня за то, что я беден. За то, что не швыряюсь капустой. Но я выше вас, потому что честнее! И победа, в конце концов, будет за нами!

      Подбежавшие охранники вывели меня из зала. Брат бормотал что-то, но я его не слушал. Торжественно плюнув ему под ноги, я оставил этот очаг разврата и лжи.

      Весь следующий день не мог успокоиться. Сидел в своей плотницкой каморке и возмущался.

      – Ренегаты! Предатели! Готовы отказаться от всего святого, растоптать своё прошлое – лишь бы получать бабло. Как велика их ненависть к рабочему классу! Как далеки они от трудового народа!

      Работы почти не было. За весь день заказали всего два гроба.

      Вечером ко мне заглянул хозяин.

      – Как дела? – осмотрел он каморку.

      – Нормально, – отозвался я.

      – Сколько заказов сегодня?

      – Два.

      – Всего два?

      – Да.

      – Плохо, плохо. Ты сделал?

      – Да, вон стоят.

      Хозяин похлопал по стоявшим у стены гробам. Придраться было не к чему.

      – Ну ладно, – сказал он. – Рекламку надо дать. Подзабыли наверно про эту точку. Не может же быть, чтобы меньше умирали.

      – Степан Валерьянович! – обратился я к нему.

      – Что? – обернулся он на пороге.

      – Я у вас спросить кое-что хотел…

      – Оклад не повысится, мы уже говорили на эту тему.

      – Да я не об этом…

      – А о чём?

      – Вы случайно не помните, ведущий был такой на телевидении – Сейфуль-Мулюков. «Международную Панораму» вёл, «9-ю Студию»…

      – Это викторины какие-то?

      – Да нет. Общественно-политические передачи.

      – Нет, не помню.

      – Ну,