Безобразные девочки снова в моде. Олег Лукошин

ты?

      – Хорошо, – буркнул Виталик.

      – В каком сейчас классе?

      – В третьем.

      – Ух ты!

      Иван смотрел на него пристально, долго, а потом вдруг расплакался.

      – Прости меня, сынок! – обнял он сына. – Я страшно виноват перед тобой.

      Виталик застенчиво молчал. Папа утёр слёзы, шмыгнул носом и полез в пакет, который стоял прислонённым к стене.

      – Я уезжаю сегодня, – буркнул он. – Возможно надолго. Может, насовсем даже. Не знаю, увидимся ли ещё. Хочу тебе подарок сделать.

      Он достал из пакета пластинку с пятью длинноволосыми мужчинами, высеченными в скале.

      – Вот, моя любимая группа. «Дип Пёрпл». Слышал такую?

      Виталик отрицательно замотал головой.

      – Великая музыка. Тебе понравится, я уверен.

      – Спасибо, – буркнул сын.

      – Особенно обрати внимание на третью песню. Самая моя любимая. Она изменила мою жизнь. Чайлд ин тайм. Ребёнок во времени. Прямо про тебя, – взъерошил он сыну волосы. – Слушать есть на чём?

      – Не знаю, – пожал плечами Виталик.

      – Старая вертушка была, я помню. Обязательно послушай!

      В дверь выглянула мать Виталика.

      – Ну что, всё вы? Поговорили?

      – Да, всё, – поднялся Иван. – Пойду я. Счастливо оставаться.

      Он стал спускаться по лестнице.

      – Уезжаешь что ль куда? – крикнула вдогонку жена.

      Иван не отозвался.

      – Ну-ка, что он тебе подарил? – взяла мать у Виталика пластинку. – О-о, «Дип Парпл» свой! Как это он с ним расстался? Ну, слушай. Если проигрыватель ещё работает.

      Проигрыватель работал. Виталик сразу же включил третью песню.

      Она произвела на него огромное впечатление.

      The story of a loser – it could be you. Так звучал на английском подзаголовок песни, напечатанный мелким шрифтом. Спустя несколько лет Виталику удалось перевести его на русский.

      «История неудачника – им мог бы стать и ты».

      Женщина тысячи мужчин

      – Иду! Иду! – кричала она, подбегая к двери. Мельком взглянула на себя в зеркало – вроде нормально. Не считая, конечно, живота.

      Открыла дверь. Он вошёл – стремительный, элегантный, с огромным букетом роз, за которым пытался прятаться. Костюм с иголочки, белоснежная рубашка, галстук под цвет глаз, начищенные до блеска ботинки, и улыбка – эта кроткая, волшебная улыбка.

      – Это мне?.. – Не было слов, чтобы выразить восторг. – Кирилл, ты просто…

      Он притянул её к груди и поцеловал. Поцелуй длился не меньше пяти минут – никто, кроме него, не умел делать это так долго.

      – Как там наш малыш? – положил он руку на живот. – Не капризничает?

      – Да нет, – отвечала она, – он хорошо себя ведёт. Только иногда чем-то недоволен бывает.

      – Когда он родится, – шепнул он ей на ухо, – он будет доволен абсолютно всем.

      В машине они разговаривали о её прерванной учёбе.

      – Ну ты хочешь продолжать это дело? – спрашивал он её.

      – Ой, даже не знаю. Когда академку брала – до смерти не хотелось учёбу эту на год затягивать. Помнишь, какая злая из-за этого была?

      – Помню, –