Гилофобия. Морана

до пят. Я уважала ее стремление к самостоятельности, но не понимала его. Родители Свету любили. Вроде бы. По крайней мере, за те десять лет, что мы общались, я ни разу не видела от них плохого отношения к дочери.

      Мне бы Света сказала, если бы что-то было не так.

      Я свела брови от мысли, что она, наверное, думала так же обо мне. А я ей не рассказывала о своих проблемах. Света же никогда не давила. Поэтому мы и подружились. Она не лезла в душу. Вопросы задавала, но если не получала ответа, то оставляла в покое. Идеальный друг.

      Я мялась на выходе из аудитории. В коридоре послышались ахи. Я выглянула посмотреть, что случилось. Какие-то девушки отделились от толпы и пошли в мою сторону, перешептываясь.

      – Думаешь, найдут? – спросила одна из них у подруги.

      Вторая заметила, что я за ними наблюдаю, и толкнула подругу в бок, чтобы оказаться подальше.

      – Чего эта сумасшедшая пялиться? – спросила она тихо.

      Вторая девушка послала мне недобрый взгляд и сказала достаточно громко, так, чтобы я услышала:

      – Кто поймет этих чокнутых, у них же мозги набекрень?

      Вот так один раз приди с изрезанными руками и невнятной историей, так сразу получаешь клеймо на все оставшиеся годы. Будто мне дома этих взглядов не хватало. Сплетники в универе еще и приукрасили мою историю. Добавили, что я кидаюсь на людей. Проблема подобных обвинений в том, что их нельзя опровергнуть. Не кидаться же на них, доказывая, что это не так?!

      Я отвернулась. Света как раз отделалась от препода. В ее глазах читалось четкое: «Этот дед невыносим. Пусть отстанет уже от меня со своей магистратурой!» Я согласна, но втайне мечтала, чтобы тот уговорил подругу продолжить учиться очно. Иначе мой мир рухнет. Так он тоже рухнет, но на два года позже.

      Глава 4. Помощь

      Я положила ладонь на колено. Предательская нога дрожала. Этот психолог отличался от предыдущих. Первая, кого я послушала и применила все советы на практике. То ли Оксана Владимировна профессионал, то ли я перед прыжком в пропасть (началом взрослой жизни) стала податливой.

      – Алина, понимаю, что ты вновь не хочешь говорить, но смысла врать нет. – Она постучала пальцами по подлокотнику бежевого офисного кресла. – У тебя на лице все написано.

      Я посмотрела в окно. Вид отличный. Бизнес-центр, где я сидела на диване, находился в сердце города. Отсюда недалеко до спорт-зала. Поэтому я и согласилась на этого психолога. На профессиональные навыки мне все равно. Я не верила, что очередной мозгоправ поможет. И только сейчас поняла, что мечтала об этом, но боялась себе признаться.

      Что может быть хуже пустых надежд?

      – Хорошо, – психолог сложила руки на колени и чуть подалась вперед, – у нас впереди почти час и уйти раньше ты не можешь. – Я промолчала. Оксана Владимировна продолжила: – Давай обсудим твои планы.

      Я прикрыла глаза. Еще хуже. Лучше уж поболтаем о кошмарах вымышленных, чем о настоящих.

      – Не помню, что снилось. Помню только страх, – прошептала я.

      На самом деле редко,