Трагедия царя Бориса. Исторический роман. Владимир Уланов

опять закричала от невыносимой боли, выгнулась всем телом, стала просить Елену:

      – Ой, помоги мне! Не дай мне умереть мученической смертью! Сделай же что-нибудь!

      Старуха стала поить царицу отваром, приготовленным из трав, приговаривая:

      – Не реви, голубушка, сейчас будет легче. У тебя уже начались схватки. Ты тужься, тужься, может и все обойдется.

      От болей роженица беспрестанно кричала и стонала.

      Старуха то и дело повторяла:

      – Ты тужься! Тужься, милая!

      Наконец ребенок пошел. Старуха стала помогать роженице, наклонившись над ней, повторяя:

      – Ты тужься! Тужься, Ирина!

      Царица зашлась в страшном крике и потом затихла; видимо, почувствовала облегчение, что плод вышел наружу.

      Елена засуетилась, потребовала ткани, приговаривая:

      – Ты тужься! Тужься, чтобы вышел послед.

      Ирина лежала без движения, прикрыв глаза. Крупные слезы катились по ее щекам.

      Повитуха, взяла ребенка на руки, сказала:

      – Был бы мальчик, будущий царь Руси великой!

      Услышав эти слова, царица зарыдала.

      Старуха стала гладить ее по голове, приговаривая:

      – Будет тебе реветь, будут еще у тебя дети, коли уж начала рожать, узелок развязался.

                                              * * *

      Узнав о том, что у царицы случились преждевременные роды, Борис Годунов не находил себе места. Он прекрасно понимал, что бояре с еще большей силой возьмутся за царскую семью ради того, чтобы извести его и всех Годуновых.

      После случившегося бояре активно начали распространять слух о том, что на престол Годуновы хотят возвести знатного австрийского католика и при живом муже сватают его за царицу Ирину. Всякие слухи и разговоры о царской семье как снежный ком росли и катились по Москве, все больше обрастая небылицами. Также нарастали слухи, будто умершего от преждевременных родов наследника подменили на только что родившегося ребенка в стрелецкой семье.

      Василий Шуйский, собрав бояр на своем подворье, в тревоге сообщил:

      – Однако мы, бояре, перестарались. Как бы вся наша затея оклеветать царскую семью и правителя Годунова не обошлась нам боком.

      – Это точно, бояре. По Москве бродят толпы народа, готовые в любой час ворваться в Кремль. А вы сами знаете, если наш народец возьмется бунтовать, начнутся погромы. Разнесут все, и нам достанется, что уже неоднократно бывало, – высказался Колычев и, повернувшись ко всем присутствующим, предостерег: – Пока не поздно, надобно погасить назревающий бунт.

      – А что теперь делать-то будем? – в тревоге спросил Воротынский.

      – Я выступлю посредником, в примирении между Думой и Годуновыми. Постараюсь успокоить народ.

      – Эх, как все хорошо складывалось! Смели бы мы Годуновых с лица земли и делу бы конец, – с сожалением молвил Иван Петрович Шуйский.

      – Все это так, но если вы хотите, чтобы чернь разгромила ваши подворья да