Трагедия царя Бориса. Исторический роман. Владимир Уланов

соглядатай застал за трапезой. Женщина не торопясь ела то, что ей подали с хозяйского стола, думая о чем-то своем, и сразу не заметила, как тихо вошел Еремей.

      – Кушать изволите, Евдокия?

      – Да уж, Еремей Васильевич, надо немного поесть, ведь целые дни провожу в молитвах.

      – И это правильно, что Богу молишься. Не забывай помолиться за нашего царя Федора Ивановича и матушку-Россию.

      – Да уж стараюсь, Еремей Васильевич.

      – Старайся, старайся, милая, а о деле, что мы говорили с тобой, разумей.

      – Вводите меня в грех, Еремей Васильевич. Ведь соглядатайство – это великий грех!

      – Нет греха, Евдокия, коли это делается ради нашего царя-батюшки.

      – Ну, разве что ради царя, то я согласна, чтобы уберечь его от плохих людей.

      – Тогда слушай, что тебе надобно будет делать. Все, что тебе будут передавать мои люди, Качаловы Микита и Дмитрий, и то, что сама тут увидишь и услышишь, немедленно рассказывай мне. В Москву ты можешь без всяких подозрений ездить помолиться в Новодевичий монастырь.

      Еремей вплотную подвинулся к монашке, обнял ее за плечи, притянул к себе.

      Все молодое налитое тело Евдокии содрогнулось и затрепетало. Но она стала отчаянно сопротивляться домогательствам соглядатая:

      – Зачем вы, Еремей Васильевич, толкаете меня на великий грех, ведь я дала перед Богом обет, что отказываюсь от мирской жизни!

      Еремей, распаленный страстью, молча стал стягивать с женщины ее монашеское одеяние, но у него ничего не получалось, тогда он повалил Евдокию на лавку, задрал подол. Обнажились белые стройные ноги и то место, к которому он так стремился.

      Женщина вдруг ослабла, застонала, затрепетала. Соглядатай стал страстно целовать монашку в губы, в шею.

      Евдокия отдавалась страстно, со стоном и всхлипыванием, еще больше вводя неожиданного любовника в страсть.

      Наконец, утомленные любовью, они освободились от жарких объятий друг друга, сели на лавку.

      – Господи! Господи! Ты сатана, Еремей, ввел меня в такое искушение! Теперь мне не замолить свой грех.

      – Ничего, замолишь, Евдокия, но будешь знать, что если об этом узнает игуменья, тебя изгонят из монастыря. Так что исправно выполняй все, что я тебе сказал.

      Женщина истово молилась, накладывая крест один за другим.

      Соглядатай потрепал Евдокию по плечу, пообещал:

      – Теперь, моя дорогая, как только мы вновь встретимся, я тебя опять введу в искушение.

      Евдокия, пряча от стыда глаза и не глядя на неожиданного своего любовника, прошептала:

      – Свят! Свят! За что же мне такое наказание? И как мне теперь освободиться от этих сатанинских наваждений!

      – Никак ты, Евдокиюшка, теперь от меня не освободишься. Теперь ты в моем распоряжении… – Уходя из кельи, напомнил: – А про дело, которое я тебе поручил, не забывай.

      Еремей, не торопясь, вышел из кельи монашки, направился в терем к Марии Нагой, чтобы сообщить ей, что сегодня отбывает в Москву.

      Молодая