Трагедия царя Бориса. Исторический роман. Владимир Уланов

любви. Он безумно любит свою жену и никогда на это не согласится, – засомневался князь-боярин Воротынский.

      – Надо сделать так, чтобы он согласился. Надо будет что-то придумать, – подал голос боярин Колычев.

      – Только как? – с боязнью в голосе спросил Мстиславский.

      – Надобно пустить слух, что Годунов, ради того чтобы царица родила наследника при живом муже, желает сосватать за Ирину австрийского герцога католика, а в случае неудачи бежать к английским протестантам, – высказал свою идею Шуйский.

      – Да это же глупо и нелепо выглядит, бояре! – возмутился Воротынский.

      – Чем нелепее слухи, тем им больше верит народ, – успокоил Воротынского Шуйский.

      Василий Шуйский полушутя-полусерьезно обратился к Мстиславскому:

      – Я бы, Иван Федорович, на твоем месте пригласил его в свой дом, мы бы помогли его уходить.

      Князь побледнел и, заикаясь, спросил:

      – К-к-как это уходить? Не буду я такой грех на душу брать!

      Василий усмехнулся и с укором сказал:

      – Эх ты, Иван Федорович, Иван Федорович, напрасно ты так. А вот если у Годунова появится причина убрать тебя со своего пути, то он, не задумываясь, перешагнет через твой труп.

      Бояре все притихли, молча слушали диалог между князьями.

      – А что, Иван Федорович, и правда, зови этого управителя домой, мы уж тут найдем, как его прибрать к рукам.

      В это время послышался скрип двери. Бояре, услышав этот звук, притихли. Колычев вскочил с места, подошел к двери, приоткрыл ее, огляделся вокруг, затем, сев на место, произнес:

      – Никого нет, наверно, сквозняком приоткрыло дверь.

      Иван Петрович Шуйской обратился к Мстиславскому:

      – Все ли слуги у тебя надежны, не донесут ли они Годунову о наших разговорах? Не дай Бог, Годунов узнает о наших думках, тогда, бояре, большая беда будет.

      Иван Федорович всех успокоил:

      – Слуги и холопы, которые у меня на подворье, все надежные и проверенные. Тем более, когда они накрыли нам стол, я велел им всем удалиться в свои каморки и не совать сюда свой нос. А кто ослушается, тот получит по сто плетей на конюшне. Так что, бояре, нам нечего опасаться.

                                              * * *

      В это время Еремей, соглядатай Годунова, незаметно выскользнул в свою каморку, где он проживал как слуга и холоп князя Мстиславского. Он не боялся, что его заметят и дадут сто плетей за то, что он без веления боярина подошел к двери трапезной и слушал разговоры гостей. На то у Еремея были основания так себя вести. Когда он был еще маленьким, его отца забили до смерти кнутами на конюшне по распоряжению боярина Мстиславского. Мать же его с горя наложила на себя руки. Еремей вырос на подворье у боярина, питаясь объедками с княжеского стола, выполняя черные работы по хозяйству.

      Время шло, и из неуклюжего и нескладного мальчишки вырос здоровенный детина сажень в плечах. Еремей по-прежнему выполнял на подворье