Ад и возможность разума. Олег Лукошин

что есть и другие, обязательные и дисциплинированные, они воспринимают это как какой-то вызов. Я стал бы ей гораздо ближе, если бы каждый раз минут на десять опаздывал.

      – Даже не знаю, – ответил я. – Вообще-то я считал, что если договорились, то нужно приходить точно в срок.

      – Ай да молодец!

      Вера работала в какой-то частной фирме, а попутно училась на заочном отделении одного из местных институтов, который ютился в помещении бывшего детского сада, ожидая неминуемого решения о своём закрытии. Пару месяцев назад она изъявила желание изучать английский язык. Английский был ей совершенно не нужен – все контрольные для неё делали такие левые люди как я, а на экзаменах она проставлялась преподавателю бутылкой коньяка среднего качества и цены, как делали все студенты её института. Почему она решила заниматься английским я не понимал. Училась она отвратительно, ни разу не сделала ни одного домашнего задания, не знала, несмотря на все мои усилия, ни одного грамматического времени, не могла связать и двух элементарных слов на языке Шекспира, а на занятиях вместо английского предпочитала болтать о какой-то ерунде.

      Сосредоточенно Вера могла заниматься делом не больше пятнадцати минут. С шестнадцатой она начала отвлекаться.

      – Смотри, – распахнула она халат, под которым оказалась тоненькая маечка и узкие розовые трусики, повернулась ко мне боком и, приспустив трусы, показала мне синяк на бедре. – Видишь какой!

      – Вижу, – кивнул я. – Итак, перейдём к следующему заданию…

      – Ты знаешь, как я его посадила?

      – Нет.

      – Приколись, моюсь в душе – и вдруг нога у меня уходит в сторону. Чувствую – падаю! И схватиться не за что. Как-то увернулась, на бок завалилась – херась о чугун! Ладно хоть не спиной.

      – Да уж… Повезло.

      – И не говори! Башкой ударишься – и убиться можно. Чё там у тебя?..

      Несколько минут мы читали текст.

      – Вань, подожди-ка! – прервала она вдруг своё чтение. – Я тебе покажу кое-что.

      Убежав в соседнюю комнату, Вера пару минут отсутствовала.

      – Опля! – вернулась она в чёрных, явно недавно купленных джинсах. – Как тебе?

      Я сделал вид, что не понимаю, о чём идёт речь. Я действительно не хочу понимать её в такие мгновения – что это, спрашиваю я себя, что это за глупость такая, что за ненормальные инстинкты, что за отсутствие разума в конце концов: к ней пришёл репетитор, она платит ему деньги, платит за то, чтобы он учил её английскому языку и логично предположить, что раз деньги заплачены, то необходимо за эти деньги что-то получать. Но бестолковость и легковесность заслоняют в ней все проявления здравого смысла – вместо того, чтобы заниматься английским языком, она вертит передо мной задницей в джинсах, которые сам я никогда не носил и вообще не понимаю, почему нельзя ходить в обычных неброских брюках, а девушкам – просто в юбке.

      – Сегодня утром купила. Нормально сидят?

      На джинсовую ткань под карманами были нанесены витиеватые узоры. Они придавали брюкам совершенно клоунский вид.

      – Нормально, – кивнул я.

      – А