Моя снежная сказка. Любовь Александровна Хилинская

Чего так быстро-то? Вроде, на дороге девка не стонала, шла просто по колее, а тут уже тужиться! Он знал из прошлой жизни, что роды – процесс длительный. Так просто и быстро только кошки рожают, но голубоглазая на мурку уж точно не похожа.

      – Как звать-то тебя? – прогудел Матвей, подходя поближе к дивану и глядя на слипшуюся от пота челку девушки, на прокушенную до крови губу, расширенные от боли зрачки.

      – Алиса, – вымученно попыталась улыбнуться та, но тут же скривилась, чувствуя очередную болезненную схватку. – Больно!

      – Иии, милая, не больно только мертвым бывает, – подметила Лукерья, заглядывая под простыню. – А ты у нас живее всех живых, да еще скоро ребятеночка народишь. Кого ждешь-то, мальчика или девочку?

      – Не знаю, – Алиса задышала часто. – Я не стала узнавать, я… Ой, мамочка!

      Матвей отвернулся, когда знахарка сдернула простыню и руками широко развела ноги теперь уже не незнакомки.

      – Давай, Мотя, помогай-ка! Сейчас у нас уже человек новый родится!

      2

      – Мда… – спустя несколько минут задумчивого разглядывания промежности стонущей от боли Алисы выдала Лукерья Ильинична, после чего встретилась взглядом с Матвеем и отвела глаза. – Коза-то попроще будет, – добавила она себе под нос.

      – Что? – жадно хватая ртом воздух, стискивая до боли пальцы мужчины, спросила девушка. – Коза?

      Боль сковывала все ее тело, жгучими волнами распространяясь от промежности по всему животу. Хотелось кричать, но приходилось кусать губы, чтобы не позориться перед этими добрыми людьми, что помогали сейчас родиться на свет маленькому человеку.

      – А ты не отвлекайся давай, – строго заметила старушка. – Коза – не коза, а родить нам надо ребеночка.

      – О господи! – заплакала внезапно роженица. – Я хотела рожать в роддоме, у меня вообще должно было быть кесарево… Я боюсь! Мамочка! Как же больно! Я не хочу!

      Зажмурившись, Матвей несколько раз сглотнул вязкую слюну, прогоняя тошноту. Пахло кровью, чем-то еще непонятным, в область живота Алисы он вообще старался не смотреть, но глаза будто сами собой глядели туда, и пару раз мужчине даже показалось, что он видит что-то такое… отчего кровь стыла в жилах и хотелось сбежать отсюда подальше, достать сигарету, жадно прикурить и в несколько затяжек наполнить легкие успокаивающим дымом. Но Лукерья всякий раз зыркала на него строго, давала отрывистые команды девушке тужиться, и приходилось помогать, буквально стискивая хрупкое тело роженицы и сгибая его к широко разведенным ногам. Волей-неволей мужчина краем глаза замечал, как появляется головка ребенка, как тело Алисы пытается исторгнуть из себя малыша, сгибаясь и содрогаясь от усилий.

      Сколько прошло времени, Матвей не понимал. Ему казалось, что целая вечность, прежде чем родился младенчик, которого старая знахарка плюхнула на живот к откинувшейся на Матвея обессиленной женщине. Та подняла дрожащую мелкой дрожью руку и прикоснулась к сыну, тяжело дыша.

      – Ишь ты, мальчонка-то какой горластый! –