Cекрет Коко. Ниам Грин

вечно ведет себя так, будто ему шестнадцать. Он большой поклонник пуризма[7]. В нашей работе ему нравится вначале избавляться от всего лишнего, затем делать политуру – везде, где это возможно, раскрывать естественную красоту дерева. Поэтому изделия из красного дерева у него всегда выходят лучше, чем у остальных.

      – Отстань, гадкий старикашка, иначе я тебя всего узорами покрою! – добродушно грозит ему Люсинда. Чувство юмора у нее прихрамывает, поэтому такие словесные баталии случаются частенько.

      – Куда думаешь его поставить, Люсинда? – спрашиваю я. У нее всегда все продумано – она заранее представляет, где ее произведения будут смотреться наиболее выигрышно и где лучше их разместить.

      – В спальне, – уверенно отвечает она.

      – Будешь хранить в нем свои панталоны? – продолжает глумиться Гарри.

      – Старый развратник ты, Гарри Смит, – чопорно отвечает Люсинда, но я вижу, как у нее дергается уголок рта оттого, что она всеми силами пытается не рассмеяться.

      – Ну-ка, не заставляйте меня браться за линейку и наказывать вас, – хмурюсь я, придавая голосу настоящей учительской строгости.

      – Вечно ты только обещаешь, – подмигивая мне, сокрушается Гарри.

      – Бога ради, добрый человек, берите вы свое пальто и ступайте домой, к жене, – не выдерживает Люсинда.

      После этих слов все вспоминают, что уже действительно засиделись, откладывают в сторону инструменты и начинают собираться по домам. Наше занятие подошло к концу, самое время расходиться.

      – Отлично поработали, увидимся на следующей неделе, – прощаюсь я. – Не опаздывайте!

      – Как можно! – откликается кто-то уже с порога.

      Улыбка по-прежнему не сходит с моего лица, когда уходит последний посетитель. Мои ученики и в самом деле очень разные, у каждого свой неповторимый характер, но все они отлично ладят. А то, что они по-доброму подтрунивают друг над другом, лишь поднимает всем настроение. Однако удовольствие им доставляет не только сам процесс, но и те чудесные изделия, которые получаются в результате кропотливого труда над старенькими, казалось бы, отжившими свое вещами. Для меня нет ничего прекраснее ощущения того, что я помогла людям спасти никому не нужный предмет мебели, дать ему новую жизнь и новый кров. Я каждый раз получаю от своих занятий настоящий кайф.

      Оставшись в одиночестве в тишине, воцарившейся в лавке, я задумалась: чем бы еще сегодня заняться? В итоге решила разобрать коробки с коллекционной ерундой, которые достались мне на аукционе вместе с мраморным столиком. Я уже успела мельком просмотреть их содержимое и расстроилась – в них не обнаружилось ничего стоящего: только старые, пыльные, никому не нужные книги и фарфоровые фигурки со множеством сколов, которые в жизни никто не купит. Придется использовать все эти «богатства» во время занятий – никогда не знаешь, что может пригодиться, – но я все равно разочарована до глубины души тем, что в коробках не нашлось ни одной ценной вещицы, хоть я выложила за тот лот больше сотни евро.

      Когда

7

Имеется в виду течение в живописи начала ХХ в., характеризующееся возвращением к изображению узнаваемых объектов с подчеркиванием правильных геометрических форм.