Дама с собачкой. Антон Чехов

почтальон тут же узнал, что если бы Савелий поехал к генеральше и выпросил у нее записку к преосвященному{73}, то ему дали бы хорошее место; не идет же он к генеральше потому, что ленив и боится людей.

      – Все-таки мы духовного звания… – добавила дьячиха.

      – Чем же вы живете? – спросил почтальон.

      – При церкви есть сенокос и огороды. Только нам от этого мало приходится… – вздохнула дьячиха. – Дядькинский отец Никодим, завидущие глаза, служит тут на Николу летнего да на Николу зимнего{74} и за это почти всё себе берет. Заступиться некому!

      – Врешь! – прохрипел Савелий. – Отец Никодим святая душа, светильник Церкви, а ежели берет, то по уставу!

      – Какой он у тебя сердитый! – усмехнулся почтальон. – А давно ты замужем?

      – С Прощеного воскресенья{75} четвертый год пошел. Тут прежде в дьячках мой папенька были, а потом, как пришло им время помирать, они, чтоб место за мной осталось, поехали в консисторию{76} и попросили, чтоб мне какого-нибудь неженатого дьячка в женихи прислали. Я и вышла.

      – Ага, стало быть, ты одной хлопушкой двух мух убил! – сказал почтальон, глядя на спину Савелия. – И место получил, и жену взял.

      Савелий нетерпеливо дрыгнул ногой и ближе придвинулся к стенке. Почтальон вышел из-за стола, потянулся и сел на почтовый тюк. Немного подумав, он помял руками тюки, переложил саблю на другое место и растянулся, свесив на пол одну ногу.

      – Собачья жизнь… – пробормотал он, кладя руки под голову и закрывая глаза. – И лихому татарину такой жизни не пожелаю.

      Скоро наступила тишина. Слышно было только, как сопел Савелий да как уснувший почтальон, мерно и медленно дыша, при всяком выдыхании испускал густое, протяжное «к-х-х-х…». Изредка в его горле поскрипывало какое-то колесико да шуршала по тюку вздрагивавшая нога.

      Савелий заворочался под одеялом и медленно оглянулся. Дьячиха сидела на табурете и, сдавив щеки ладонями, глядела в лицо почтальона. Взгляд ее был неподвижный, как у удивленного, испуганного человека.

      – Ну, чего воззрилась? – сердито прошептал Савелий.

      – А тебе что? Лежи! – ответила дьячиха, не отрывая глаз от белокурой головы.

      Савелий сердито выдыхнул из груди весь воздух и резко повернулся к стене. Минуты через три он опять беспокойно заворочался, стал в постели на колени и, упершись руками о подушку, покосился на жену. Та всё еще не двигалась и глядела на гостя. Щеки ее побледнели, и взгляд загорелся каким-то странным огнем. Дьячок крякнул, сполз на животе с постели и, подойдя к почтальону, прикрыл его лицо платком.

      – Зачем ты это? – спросила дьячиха.

      – Чтоб огонь ему в глаза не бил.

      – А ты огонь совсем потуши!

      Савелий недоверчиво поглядел на жену, потянулся губами к лампочке, но тотчас же спохватился и всплеснул руками.

      – Ну, не хитрость ли бесовская? – воскликнул он. – А? Ну, есть ли какая тварь хитрее бабьего роду?

      – А, сатана длиннополая! – прошипела дьячиха,

73

Преосвященный – архиерей, глава епархии.

74

…на Николу летнего да на Николу зимнего… – Дни памяти св. Николая Мирликийского – 9 (22) мая, 29 июля (11 августа) и 6 (19) декабря.

75

Прощеное воскресенье – последний день перед Великим постом; день, когда православные просят друг у друга прощения, чтобы очиститься перед постом и Пасхой.

76

Консистория – см. примеч. к рассказу «В цирюльне».