Прыжок в неизвестность. Борис Наумович Бейлин

коридоре. Где, как не в центре стола, должна была стоять бутылка водки и три стакана вокруг нее «во дни торжеств и бед народных»2.

      Конечно, чертежную доску с рейсшиной каждый мог бы разместить у себя на койке, но, во-первых, она была одна на всех, а во-вторых, на столе действительно было лучше.

      – Нос, – растерянно произнес Сеня, поднимаясь с кровати, – послезавтра у меня «Технология металлов», а я там ни в зуб ногой.

      – В зуб, тем более ногой, я, конечно, тебе, Борода, не дам, – смеясь отвечал Ося, – но, честно говоря, эти аустениты, ферриты, цементиты и меня достали.

      – А ты, Марк, что скажешь? – Сеня невольно искал себе какую-нибудь поддержку.

      – Я, Борода, пойду вместе с Носом. Он своим нюхом всё учует, да и мне подсобит.

      – Тебе-то хорошо, Нос рядом, да и твой нос не меньше его, так что вам, носам, легче – с грустью сказал Сеня, снова ложась на кровать, но на этот раз уже с конспектом.

      Морозы стояли славные. Харч, хранившийся между рамами, полностью перемерз.

      Похоже было, что деканат договорился с погодой. Вьюга, завывая, указывала студентам: «Нечего где попало болтаться, занимайтесь, иначе заморожу вас, дураков». Никто никуда и не ходил, разве что по три стремительных броска в день в столовую – до нее не более 250 метров, – да вынужденный выход на экзамен с умным видом морды лица.

      Сеня, не изменяя веселой традиции3, завалил один из пяти экзаменов. Ося неожиданно для самого себя получил трояк по «Технологии металлов».

      – Нос, мы опять без стипендии, – произнес Сеня, узнав об Осиной тройке.

      – Борода, тоже мне опять, да ты ее в жизни не получал, – Марку стало обидно за Осю.

      В это время дверь в их комнату кто-то приоткрыл и на ходу бросил.

      – Марк, там внизу тебя к телефону зовут.

      – Кто это может быть? – удивленно пробурчал Марк, но пошел.

      Вернувшись минут через десять, Марк возбужденно провозгласил:

      – У нас есть возможность подзаработать. Завтра на базу в Бежице прибывает вагон с углем. Разгрузим, получим по червонцу.

      – Марк, так ведь холодно, – Сеня понимал, что не отвертеться, но попытку все-таки сделал.

      – Борода, ты там так накувыркаешься, что голым захочешь носиться от вагона до склада, – эти слова Оси погасили дискуссию, не дав ей начаться.

      На следующий день к семи утра троица была на базе. Крытый вагон-пульман емкостью 60 тонн стоял напротив склада с раскрытыми дверьми. Марк, как человек более опытный, безоговорочно ставший бригадиром, пошел за инструментом.

      – А ломы нам зачем? – тихо спросил его Сеня, увидев их среди тачек и лопат.

      – Там, говорят, уголь немного примерз, без них не обойтись, – какая-то неуверенность была в голосе Марка.

      Когда друзья, взяв с собой ломы, взобрались в вагон, им стало худо. Будучи ранее влажным и сыпучим, уголь замерз, превратившись в монолит, который не ломами, а отбойными молотками разбивать надо было бы. Но, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой

2

Во дни торжеств и бед народных – слова из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Поэт».

3

Слова из песни, которую исполняла Лидия Клемент, «Дождь на Неве».