Семь жизней одного меня. Литератор. Геннадий Вениаминович Кумохин

главное было не это. Я впервые за много лет почувствовал, что называется «вдохновение». Чудесное ощущение, которое дается от того, что тебе удается делать что-то важное и нужное своими руками и головой, такое, что не придумал до тебя еще ни один человек.

      Ну вот, пока я тешил себя подобными иллюзиями, капля у меня в глазу все разрасталась и уже реально тормозила работу.

      МКБ, куда мы приехали ближе к обеду, нас встретила полной разрухой, которая обычно сопровождает начинающийся ремонт.

      Саксоновой еще не было, но, говорили, что она появится после обеда. Чтобы как-то скоротать время, мы зашли располагавшийся рядом хозрасчетный центр, где еще раз прошли все процедуры. Здесь царила обычная атмосфера безразличия и отчуждения. Особенно «впечатлила» меня дама средних лет, которая в очередной раз констатировала у меня отслойку сетчатки.

      – И как вы дошли до жизни такой? – произнесла она менторским тоном.

      Я ничего не ответил. Холод, веющий от этих равнодушных людей, заставлял сердце сжиматься в комок в предчувствии надвигающейся беды.

      Но я готов был вынести что угодно, для того, чтобы иметь возможность вернуться к своему делу. Наконец, появилась долгожданная Саксонова.

      Она была старой, но не был старухой. И симпатичной ее тоже нельзя было назвать. У нее было очень характерное, уже не молодое лицо, на котором выделялись черные пронзительно-молодые глаза.

      Удивительным было другое. Как она с первой же минуты дала понять, что я для нее не чужой, безразличный ей человек, а ее подопечный, которого доверила ей судьба. Своей заботой она как будто распахнула на до мной невидимые крылья и взяла под защиту. И дело было даже не во мне, человеке, о существовании которого она еще несколько минут назад даже и подозревала, а в том, что это было ее предназначение: дарить свет в очах. Я почувствовал, как обволакивает меня теплом ее заботы, и начал отогреваться от холода равнодушных душ.

      Совсем недавно на запрос о ней в интернете, я обнаружил несколько не просто отзывов, а целых литературных произведений, которые только подтверждают мою мысль.

      Нашел я и большое стихотворение Беллы Ахмадулиной «Пациент», которое она написала в начале лета 2002 года и посвятила его Елене Олимпиевне Саксоновой.

      Я так и не понял кто конкретно был героем этого произведения, и в каком отделении МКБ она сама лежала. Вот несколько строк:

      Лазер смотрит в зрачок и становится сродствен

      тайнам лба, из него добывая слезу.

      Его под руку водят, и никнет он к сёстрам,

      те пасут ходока, как меньшую сестру.

      Они ушли почти вместе: Белла и Елена, в ноябре 2010 года.

      Елена Олимпиевна долго и тщательно обследовала меня, а потом, вынося диагноз, не стала ни приукрашивать, ни усугублять положение.

      Сказала все как есть.

      На одном глазу отслойка большая, и здесь необходима срочная операция, а на другом сетчатка тоже не в лучшем состоянии, но здесь можно все поправить с помощью лазера.

      Мое