Адам Протопласт. Олег Лукошин

захочется.

      Павлу сорок пять оттого, что он почти мой альтер-эго.

      При этом мне хочется держать его на расстоянии. Вроде бы мой ровесник, но чуть постарше. Вроде бы я, но на самом деле категорически не я.

      С городом местопребывания посложнее.

      Помещать его в Нижнекамск я точно не буду, потому что это не город для героев.

      Кстати, меня изредка спрашивают: есть ли у меня произведения, в которых действие развивается в Нижнекамске? Городе, в котором я живу сорок с лишним лет и который знаю лучше всех на этой планете?

      Нет, отвечаю я.

      На то несколько причин.

      И самая главная из них – Нижнекамск никому не интересен. На условный среднестатистический российский город он не тянет, здесь слишком много национальной и промышленной специфики, а погружаться в описание его особенностей – значит, утяжелять и портить произведение.

      Нижнекамск – значит, нужно поднимать татарскую тему, а я к этому не готов. Во мне нет необходимых для неё мудрости и спокойствия – боюсь, я просто захлебнусь в цинизме при столкновении с ней.

      Нижнекамск – значит интеллектуальная ограниченность и криминальный базис, а мне нужны города с присутствием мало-мальски сообразительных и неординарных людей.

      Нижнекамск – значит погружение в ничтожную городскую географию, ничтожную историю и не менее ничтожные особенности быта, которые никто за пределами этого города знать не желает.

      В Нижнекамск я попал случайно и не по своей воле. Пусть для него родится другой певец. Я отказываюсь им быть.

      Условный город – вот выход из положения.

      Мне, должен заметить, понравился эксперимент с условным Травяновольском Дивноглядовской области из предыдущего моего романа «Проникновенная история взлёта и падения ВИА «Слепые».

      Но возрождать этот город в других произведениях я вряд ли буду.

      Фолкнер действие всех своих вещей поместил в условный округ Йокнапатофа и не парился. А я не хочу терзать из раза в раз условный Травяновольск. Он засветился однажды – и больше не стоит.

      Признаться, я отчасти верю в теорию Даниила Андреева о том, что все литературные герои проживают свои жизни в некой параллельной реальности, и мне не хочется, чтобы в том же Травяновольске существовал кто-то ещё помимо моего вокально-инструментального ансамбля.

      Поначалу я думал определить Тимохина в Набережные Челны. Нижнекамск соотносится с Челнами примерно как я с моим героем. Очень близко, но не одно и то же.

      Но сейчас понимаю, что не стоит этого делать. Набережные Челны – это всё та же татарско-гопническая аура, а я не хочу её затрагивать.

      На самом деле, прихожу я к пониманию, обыкновенный русский среднестатистический город тыщ на двести-триста жителей из средней полосы европейской части страны обладает всеми признаками города условного и одновременно обобщённого.

      При этом мне не хочется конкретики. Не хочется узнаваемости. Она сопряжена с рисками.

      Я знаю, что взяв в обиход город конкретный, опишу его достаточно достоверно: