Последний лопатинец. Александр Никонов

А зачем?

      – Да вот, говорит, что нашу Лопату содержать затратно.

      – Затратно?! – закричал Анатолий. – А ну-ка, давайте считать.

      Курмышов сел на скамейку, закурил и стал загибать пальцы:

      – Вот, смотрите. Сколько в Лопате пахотной земли? Тысяча гектаров с хорошим гаком. Правильно? Правильно. Сейчас все наши паи в управлении СПК, и мы от них ни копейки не получаем. Сколько урожая вы с неё собираете, если даже по минимуму считать – по двадцать центнеров с га? Почти три тысячи тонн золотой пшенички. Правильно? Правильно. Почём вы её продаёте, Алексей Германыч? Уж никак не меньше десяти тысяч рублей за тонну. Это куда же цифорки-то взлетают? Почти тридцать миллионов рубликов! А урожаи на наших землях бывают в хорошие годы и за сорок центнеров.

      – Ну, это в хорошие годы, которые выпадают раз в пять-шесть лет, – возразил Алексей Германович. – Ты вот считаешь доходы, а про расходы забыл: зарплата, гэсээм, запчасти, удобрения, перевозки. Да много чего.

      Курмышов, хоть и был всегда пьян, но с головой своей дружил:

      – Ой, Германыч, не надо меня лечить! По слухам, в прошлом году хозяйство получило почти семнадцать миллионов чистой прибыли. Куда она подевалась? Ну, ладно, слетали там ваши бухгалтера, инженеры, да и сам ты, с семьями в Египет, в Турцию, в Таиланд. А остальные-то денежки где? Простые колхозники в день сельского хозяйства получили в конвертиках по нескольку тысяч, и всё.

      – Слушай, Анатолий, как вы все любите деньги в чужих карманах считать, – не выдержал председатель. – Мы, что ж, по-твоему, и не работаем совсем?

      – Чего же не работаете-то, работаете! Вот только общак делите на свой глазок: чужому череном, а себе совком, вот оно что. Мало того, ты мне с Тихоном Васильевичем каждый месяц ещё оплачивать должен.

      – Это за что же?

      – За охрану нашей деревни. Мы ведь каждый день с ружьём обход делаем, да не один раз: утром и вечером.

      – Чего тут охранять-то, гнильё одно. Кому оно нужно, – проворчал председатель.

      – Не скажи! Сегодня наши Лопаты, может, и не нужны никому, а потом придёт времечко – и потянется сюда народец из ваших вонючих городов. Вот тогда землица-то здесь станет золотая. Представь себе: однажды спускается на поляну голубой вертолёт, выходит из него какой-нибудь богатей и говорит: «Красотель-то какая! Построю-ка я здесь дворцы, пусть народец живёт да радуется».

      – Ты так серьёзно думаешь?

      – А что! Сам знаешь, как времечко-то меняется. Будто бы недавно при Советах жили, а сейчас уже светлое капиталистическое общество строим.

      – Пусть так, – нехотя согласился председатель. – А всё же, согласен ты переехать на центральную усадьбу?

      Анатолий помолчал:

      – Видно будет, чего загодя говорить. Мне ещё моя покойная маманя, пусть земля ей будет пухом, всегда говорила: «Натолька, не загадывай ничего на завтра, а то не сбудется». А ведь так и получалось: загадаешь чего, а оно вдруг раз, и перевернулось. Дожить ещё надо. Я, конечно, очередь на тот свет не занимаю,