Миров и Богатый. Крах «Общества мертвых поэтов». Мурат Тюлеев

газете, куда, по совету Семена, Леонид отнес свод своих избранных произведений, должности литературного консультанта, согласно штатному расписанию, не существовало. Литературными консультациями занимались все по очереди, и каждый член редакционного коллектива рассматривал этот переходящий пост, отчасти как синекуру, отчасти как регулярное дежурство по графику. Бывали, правда, случаи, когда, к примеру, зав. сельхозотделом начинал протестовать и наотрез отказывался от пяти процентов прибавки к зарплате, а именно столько добавляли за героическую возню с местными талантами. Тогда к нему в кабинет шел хмурый ответсекретарь и, отечески кряхтя, уговаривал смириться с убогим порядком вещей, намекая на близость времен, когда поэты и прочая нечисть будет изведена под священными сводами редакции. После того, как всхлипывая и мысленно кляня всех бумагомарак, не относя по забывчивости к ним себя самое, бунтарь выносил кипу рукописей из их последнего пристанища и с грустью думал, что теперь придется тащить сей камень домой и посвящать вечер чтению стишков, а не Агаты Кристи, как планировалось чуть раньше.

      Мы наверняка настроили читателя против представителей славного поэтического цеха своим частым упоминанием лишь одних поэтов, будто только они и штурмуют газеты, куда еще задолго до революции их переадресовали подальше от трибун. А ведь в той самой кипе старательно исписанных листочков, которую сейчас тащит завсельхозотделом или иной мученик, имеются не только стихи. Там полным-полно очень несмешных сатирических рассказов, а так же афоризмов и юморесок, по прочтению которых встают дыбом волосы, там не меньше научно-фантастических рассказов о братьях по разуму и записок натуралиста с ближайшей птицефабрики, туда же отнесены и многочисленные шарады, кроссворды и чайнворды, призванные по мнению их составителей, коротать досуг горожан, а вместо этого отнявших уйму полезного времени только у тех, кто их составлял. Кроме поэтов, мнящих себя гениально кучерявыми, и закоренелых юмористов, которым мерещится слава Ильфа и Петрова, помимо фантастов, обещающих перебредить Брэдбери и обстругать Стругацких, и анималистов, по сравнению с которыми Брем и Зверев – юннаты из сельской восьмилетки, взорвать редакцию в один прекрасный день грозят и прозаики крупных форм, которым, казалось бы, ни к чему размениваться на такие мелочи. Так же я не упомянул партию журналистов-нелегалов, которые куда талантливее журналистов легальных, но которых пока не открыли, из-за опасения, что потом их некому будет закрыть.

      Если бы у руками и ногами отбивающихся от переходящего литконсультантского знамени членов редколлегии было время оценить гигантский размах такого малоизученного явления, как тотальное графоманство, они бы попросту подняли руки, не дожидаясь громового «хенде хох», и сдались бы на милость победителей, потому что известно, как опасно пытаться бороться с саранчой. Но уважаемые газетчики склонны этот размах недооценивать