Миров и Богатый. Крах «Общества мертвых поэтов». Мурат Тюлеев

Виолетты, Светлана Николаевна Прянишникова, тоже имела какую-то выгодную специальность но давно уже не работала по требованию мужа, занимаясь только выскабливанием гнездышка к приходу товарищей мужа, стиркой, глажкой и присмотром за дочерью. Романтической встречи в ее жизни никогда не было, где она встретилась с мужем, добрая женщина уже точно не помнила, отдавая должное версии официальной, согласно которой С.И. и С.Н. встретились в некую лихую годину, бедно жили, но будучи: один селфмейдменом, а другая верной боевой подругой, стали жить гораздо лучше, конечно же, в плане экономическом.

      В восторженном поэтическом духе девочку никто не воспитывал, от всяких сумасбродных богемных личностей сходить с ума она научилась самостоятельно, но впитав в себя толику родительской расчетливости, никаких воздушных замков не строила, а прекрасно понимала, что в доме, где нечего есть, библиотек не собирают.

      Поэтому, с одной стороны, подспудно готовясь к браку с человеком состоятельным, она надеялась, что с кошельком будет соседствовать интеллект, и несколько наивно верила, что кошельки средней величины говорят об аналогичном размере интеллекта, а деньги большие настолько пресыщают своим звоном, что человек начинает искать утешение в перелистывании книг, музицировании и составлении анаграмм.

      Возможно, такое представление о сочетании золотого тельца с золотой душой и не так уж далеко от истины, но даже Виолетте, верующей в свою догму и вооруженной пословицей «ищи и обрящешь», пока не удалось нарваться на эту двойную золотую жилу.

      По справедливости следует заметить, что поиски пока не были ни долгими, ни упорными, а занимали лишь часть девичьего досуга. Поэтому результат сколь скуден, столь и объясним. К тому же личностями творческими город явно не был перенасыщен, как впрочем, и деловарами международного масштаба.

      Одной из первых, экспериментальных любовных историй Виолетты был коротенький роман с человеком, пишущим и печатающимся в областной газете. Заметим, что прежде всего к поэтам, а молодой человек был поэт, как к людям наиболее приближенным к Богу (в доказательство вспомним группу авторов Нового Завета), Виолетта чувствовала наибольшую симпатию. Поскольку она сама в рифму могла только пререкаться с мамой, то чужое искусство, далекое от кухонных перепалок, ее волновало очень сильно. Она и зажмурив глаза, не могла себе представить, как из обычных слов сплетаются всякие красивые вещи. Сколько она сама не билась над белым пространством бумаги, не выходило ничего путного.

      А тут встретился юный товарищ, шутя сочиняющий, к примеру, рекламу для новых туфелек Виолетты, оды к ее же синим глазам, да к тому же имеющий карманы, набитые газетными вырезками. В пору первой влюбленности Виолетте было пятнадцать лет. Очень тщательно скрывая факт своей, как ей казалось, порочной связи (ведь приятелю было уже за 20!), девушка в отношениях с домашними