Последний фронтовик. Александр Никонов

передовая: наши и немцы. Видно было, что в них не спали. Иногда там и сям посверкивали огоньки выстрелов, фонариков. Серков снова посмотрел на часы, проворчал:

      – Скоро, что ли.

      И словно в подтверждение его желания раздалась команда:

      – Дивизион, товсь! Огонь!

      Соседние расчёты уже делали своё ратное дело: ракеты со страшным воем уходили в небо, затушёвывая его чёрными клубами дыма. Ефим, заведя мотор и глядя сквозь щель, ждал, когда вздрогнет и их машина, но она стояла, как вкопанная. Посмотрел на командира. Тот с трясущимися руками ещё возился с магнето. Забыв о субординации, Ефим закричал:

      – Что же ты, чёрт! Крути давай! А то накроют. Ну!

      Серков всё ещё возился, Ефим оттолкнул его плечом, включил рубильник и крутанул несколько раз ручку. Ракеты ушли. Он взглянул в щель: там, в долине, творилось что-то ужасное. На землю словно упали все молнии мира. Горело всё: машины, танки, избы, деревья, артиллерийские орудия, сама земля и даже маленькая речушка. Горящие люди факелами бегали по земле, ища спасения.

      Ефим видел, как соседние расчёты уже свернулись и, развернувшись, уходили в тыл, чтобы спрятаться от ответного огня. Он включил заднюю скорость, чтобы развернуться. Слышал взвинченный голос Серкова:

      – Быстрее, быстрее, Шереметьев!!! Уходим, уходим!!!

      В этот момент сзади, а затем справа взметнулись мётлы взрывов – обстрел. Кабину закидало комьями земли. Ефим взглянул на Серкова. Тот сидел рядом, обмякнув и держась за правый бок. Левой рукой почему-то расстёгивал кобуру, пытаясь вытащить пистолет. Не смог. Жалобно взглянул на водителя, попросил:

      – Шереметьев, ты уж не говори никому, ладно.

      – Да брось ты, командир, с кем не бывает. Сейчас нам уйти бы.

      Ефим снова газанул. Машина шла тяжело, словно она во что-то упёрлась. Выскочил из кабины и сразу увидел, что все скаты с правой стороны пробиты. Спереди вился пар – радиатору хана. Открыл дверцу с командирской стороны и сразу понял, что Серков мёртв. Непонятно зачем выволок его из кабины, повторяя:

      – Сейчас, сейчас, лейтенант.

      Из кустов выскочил Четвериков, подбежал.

      – Ну, что, Ефимка, тикаем?

      – А командир?

      Тимофей склонился над Серковым:

      – Да он же мёртвый.

      – Расчёт где? – спросил Ефим.

      – Не знаю. Когда бомбить начали, они в лесок побежали. Всё, всё, Ефимка, уходить надо! – кричал Тимофей.

      – Машину оставлять нельзя, – ответил Ефим.

      – Да чёрт с ней, с машиной!

      – По инструкции, её взорвать надо. Нельзя оставлять. Секрет.

      – Вот заладил, чёрт: инструкции, инструкции. Тебе это надо? Кто должен этим заниматься, ты что ли. Ладно, давай, только быстро.

      Ефим достал из ящика катушку с проводом, приказал:

      – Разматывай.

      Концы присоединил к клеммам на ящике, в котором находился динамит, и побежал за Четвериковым, не забыв прихватить шинельную скатку, свой сидор и винтовку. Через несколько