Я иду к тебе, сынок!. Александр Никонов

понимал, что жар её любви готов согреть сейчас не его, а ту кровиночку её существа, которая находилась сейчас где-то далеко-далеко. Сам Алексей чувствовал себя раздвоенным, будто его развалили пилой надвое, и одна половина рвалась сейчас к Маше, чтобы хоть как-то помочь ей, а другая – к неродному, но ставшему ему дорогим, чужому сыну.

      Алексей помотал головой, стряхивая с себя отупление, и спросил:

      – Итак, Мальбрук в поход собрался. А деньги у тебя есть? – На немой ответ добавил: – Сколько?

      – Шестьсот тысяч.

      Алексей встал.

      – Ложись спать.

      – Что? – не поняла Маша.

      – А то! Ты совсем охренела? Ты знаешь, куда едешь и на сколько? Ты знаешь, сколько сейчас стоят билеты, жратва, ночёвки? Или ты решила туристическую поездку провести, босиком по ласковой травке побегать? Так что не дури, утро вечера мудренеё – так ещё при царе Горохе говорили.

      Маша тут же сникла и съёжилась. Вот так она терялась всегда при столкновении с рядовыми житейскими проблемами – оказывается, самый высокий душевный порыв может разбиться о низкую бытовуху. От бессилья Маша снова заплакала, разом ослабла и стала похожа на тысячи и миллионы российских женщин, уставших от бремени вечных проблем и житейских невзгод. А Алексей смотрел на неё и думал: «Родненькая моя, ну как же ты собралась ехать в такую даль, неизвестно куда и неизвестно зачем? Ведь сломаешься, как сухая камышиночка под ветром».

      8

      На следующий день Машу разбудил солнечный луч, прорвавшийся сквозь голые ветки берёз под окном. Она почему-то не помнила, как заснула, словно накануне напилась до беспамятства, а ведь легла в уме и здравой памяти. Да и пробуждение было странным: не от страха опоздать на работу, не от звонка террориста-телефона, который всегда трезвонил в самый неподходящий момент, не от утреннего истязателя-будильника. А просто проснулась и все, как это бывало в детстве в родительском доме. Она поглядела на часы. Ни хрена себе – уже десять! По привычке быстро вскочила с постели, а потом вдруг сообразила, что торопиться-то и некуда – она с сегодняшнего дня в отпуске.

      Маша верила примете: как день начнётся, так он и пройдет. Судя по легкому и приятному пробуждению и солнечному дню, он предстоял быть не таким уж и плохим. Она лениво помылась в ванной, посушила феном волосы, позавтракала и пообедала одновременно, полила цветы. Но все утренние приметы опроверг телефонный звонок. Она и ждала его и не ждала, поэтому с неохотой взяла трубку. Это был Алексей.

      – Выспалась? – не поздоровавшись, спросил он. – По сопению твоёму слышу, что выспалась. Ничего не говори и слушай. Билет я тебе взял, в Москву, на шестнадцать сорок поездом. Не возражай, поездом надежнеё, в аэропорту ты можешь неделю просидеть. Буду через двадцать минут. Пока.

      Маша положила трубку, проворчала:

      – Ну что за человек, бедной женщине рта раскрыть не даст.

      Маша оделась, хотела позвонить на работу