Я иду к тебе, сынок!. Александр Никонов

девчонки минут пять хихикали в трубку, потом было занято, потом звонила женщина, которая кого-то долго уговаривала дать взаймы два миллиона, потому что, если она их не получит сегодня к вечеру, жизнь её пойдет прахом. Наконец-то в трубке раздался густой баритон, который проворковал Маше в уши:

      – Инспекция слушает.

      – Привет, инспекция! – прокричала Маша. – Как твоё драгоценное?

      – Здравствуйте, гражданка, – официально ответил баритон, что означало, что рядом находится посторонний. А затем голос в сторону раздраженно прокричал: – Валерий Павлович, это не моя компетенция, отдайте эти документы в отдел перевозок! Ну сколько раз можно наступать на одни и те же грабли! – Пауза. – Привет, Машенька! Отвечаю, дорогой мой человечек, – я пока обхожусь без таблеток.

      Маша уже шесть лет прощала ему хамство.

      – Слушай, Алёшенька, мне срочно надо с тобой посоветоваться.

      Алексей гоготнул:

      – Мой «совет» всегда к твоим услугам. – Но, услышав её сердитое сопение, укоризненно протянул: – Ну-у, Машенька, я не знал, что на тебе можно воду возить.

      – Да это я так… Настроение.

      – Понял, будем поднимать – совместно.

      – Нахал, шут!

      – Меня Люська сечёт, так что давай встретимся у тебя. С работы я сорвусь через часик-два, а вот с твоёго обаятельного крючка – видно, никогда.

      – Шути, шути, карась, пока твоя щучка дремлет, – подковырнула Маша.

      – Ладно, ладно, согласен: счет один – один. Вобщем, жди дома, в три буду.

      Покупать Маша ничего не стала, знала, что Алексей обязательно приволокёт что-нибудь вкусненькое и сладкое. Да и не на что ей покупать.

      7

      В почтовом ящике сквозь щель она увидела письмо. Сердце ёкнуло и ухнуло куда-то вниз: «От кого? От Сашки, наверно. Точно! Господи, неужели ты услышал мои материнские молитвы!» На ходу разорвав конверт, Маша быстро открыла дверь квартиры, не раздеваясь, села на табурет и стала читать: «Мамочка, здравствуй, моя дорогая! Пишу в поезде. Опять едем в командировку, куда – не говорят командиры. Только обещали после этого пораньше отпустить домой, так что вполне возможно, что восьмое марта встретим с тобой вместе. Ты извини, мамочка, что в прежних письмах так мало писал о себе, наши командиры и цензура не разрешают распространяться о трудностях армейской жизни, распускать нюни и т. д. Да и что толку на что-то жаловаться, армия – это не детский сад.

      Сейчас пишу обо всем подробно потому, что есть такая возможность обойти цензоров. Попрошу кого-нибудь опустить письмо на станции. Я уже сержант, командую отделением стрелков, имею хороший разряд по рукопашному бою, так что теперь пацаны уже вряд ли будут меня обижать. Кстати, как там живут – служат Вован, Толян и Кешка. Я знаю, что Кешка учиться в институте, куда его пристроила мамочка, а другие служат где-то на Дальнем Востоке и в Забайкалье, но ни одного письма от них не получил, хотя писал. Недавно были в Подмосковье на главной базе МВД, проходили «полосу препятствий»,