Сентиенты. Маша Храмкова

и неоднократно рассказывал о том, что осколок извлекли прямо из его мозга.

      Весь покрытый шрамами, он провел на передовой большую часть жизни и прекрасно знал, что такое война.

      – Привет, майор, – со вздохом сказал Джакоби, когда медсестра вышла. Стоунволл был хорошим человеком, не из тех, кто носит военные чины, но при том отсиживается на базе, – нет, Стоунволл рвался в бой, даже несмотря на то, что людям, как ни крути, нет места на войне вампиров и сентиентов. За смелость Джакоби уважал его, но больше всего – за честность.

      – Мои дела хуже некуда, верно? – усмехнулся Джакоби.

      – Дела? – Стоунволл рассеянно потер глаза и присел рядом на кровать. – Нет, почему же? Ребята почти все нашли… ну, кроме левой руки. Но это не беда, тебе новую вырастили, еще лучше, уж поверь мне!

      Несмотря на бодрый тон, выглядел майор каким-то истрепанным, как пальто, если валяться в нем в грязи и пыли весь день, а затем попытаться почистить за пятнадцать минут.

      – Я про это, – Джакоби кивнул на капельницу.

      – А, кровь, – Стоунволл подобрался. – Собственно за этим я и здесь. Ты помнишь, что произошло до того, как ты подорвался на мине?

      «Подорвался на мине… вот, значит, как», – подумал Джакоби и помотал головой. Он не помнил.

      – А с остальными что? С Мэйджи и Солом?

      – Они в порядке, – кивнул майор. – Мэйджи немного осколком зацепило, но это ничего… А вот тебя просто в крошево, Джакоби! Как ты мог?! На первой же мине, едва от вышки успел отойти!

      В голосе майора звучал укор вперемешку с горечью.

      Джакоби не ответил, лишь думал о том, в каком состоянии он был, если подорвался, точно новобранец. Что же так выбило его из колеи?

      В этот момент воспоминания, обрушились на него словно лавина: черные мешки на головах, крепкие тела, руки, сцепленные сзади наручниками… – сентиенты, стоящие в очереди на обмен.

      Джакоби прикрыл глаза и невольно застонал сквозь зубы.

      – Эй, эй, – Стоунволл даже привстал. – Ты в порядке? Позвать сестру?

      – Нет, – боль от воспоминаний была в разы, в сотни раз мучительнее подрыва на мине. – Ты знал об этом, майор? О сделке?

      – Клянусь тебе, нет, – Стоунволл посмотрел в глаза сентиенту. – Если бы не ты, никто и никогда не узнал бы.

      – Зачем? – теперь, когда он вспомнил все, ненависть душила Джакоби, заставляя его пульс разгоняться. – Зачем они так с нами?

      Стоунволл покачал головой. Для многих сентиентов майор был больше, чем командиром. Другом, отцом – вот кем он был, даже несмотря на то, что такие люди, как Стоунволл, приходит и уходят, ведь их жизнь несоизмеримо короче.

      – Это политика. Содружество посчитало…

      Услышав это слово, Джакоби побледнел от гнева.

      – Содружество… ублюдки, – он сжал кулаки, и локтевой сгиб правой тут же полоснуло болью. – Лицемерные сволочи… они обменивают нас на жизни людей… пленных офицеров и всяких шишек из министерств. Продают словно куски мяса!

      Джакоби попытался подняться, но Стоунволл силой уложил его обратно.

      – Одного