Арена XX. Леонид Гиршович

Лилечке номер своего телефона…

      – Лучше без предупреждения. Увидите его во всей красе. Желаете сей момент? Это близко от вас. Он должен быть дома.

      – Или под оперные арии ест трубочки с кремом. Я бы на его месте уже давно во-о-от такая стала. Как будто у него зубов нет.

      Не иначе как все было заранее подстроено. Николая Ивановича повстречали перед домом, без пальто, без шапки, замотанного шарфом – кожаная фуражка дожидалась в гараже. От неожиданности он даже не сопротивлялся – когда Маргарита Сауловна, не очень-то подбирая слова, одним махом ампутировала сей гангренозный член. При этом грозная фигура Георгия Леонидовича была очень уместна.

      – Забудьте к нам дорогу. Лилечка вас боится и не хочет видеть. И я тоже. И Федор Давыдович тоже.

      Он стоял с отсутствующим видом. Маргарита Сауловна не удержалась:

      – Вы слышали, что вам говорят?

      Нет, все слышал и отвечал «отступя, с красной строки», таким неспешным баском, каким русские никогда не говорят:

      – Я должен сообщить вам нечто важное, для посторонних ушей не предназначенное. Георгий Леонидович, будьте любезны, сходите в вон ту мелочную лавку и купите мне плитку белого шоколаду с изюмом… нет, погодите, лучше с лесным орехом. Вот вам тридцать пфеннигов.

      Макаров вопросительно посмотрел на Маргариту Сауловну: не страшно одной с ним оставаться? Но она была слишком напугана, чтобы еще чего-то бояться.

      – Идите, идите…

      – Нет, прежде держите деньги. Я запрещаю вам платить за меня. За мой шоколад. Значит, вайсе шоколаде мит вальнус.

      «Хорошо еще, что так, – подумал Макаров. – С бесами лучше не связываться».

      Придав своим усам максимум независимости, он оставил Маргариту Сауловну наедине с Николаем Ивановичем.

      «Наедине…» Скажешь тоже. Ездят машины, ходят люди, внешне все так же, как и вчера, как и третьего дня. Что он ей сообщит такого, отчего она уже внутренне вся съежилась? Но Берг молчал. Он так и не проронил ни звука в отсутствие Георгия Леонидовича.

      Вернувшись, Макаров молча протянул Бергу незавернутую плитку шоколада и сдачу – один пфенниг. Берг так же молча взял.

      – А Давыду Федоровичу передайте, чтоб учил иностранные языки, – сказал он. И ушел – вошел в свою парадную.

      – Вы что, надумали уезжать? Из-за… – Георгий Леонидович не договорил и не уточнил из-за чего.

      – Почему это мы должны уезжать? У Давыда Федоровича прекрасное место, он обожает свою работу.

      – Просто я подумал… Не слушайте этого беса, он нарочно вас пугает.

      – Я ничего и не боюсь, с чего вы взяли? Мы ничего противозаконного не сделали. Ни я, ни Давыд Федорович, ни Лилечка. Спасибо, что были моим оруженосцем.

      – О чем вы говорите, Маргарита Сауловна. Только не слушайте его. Разве вы не видите, что он желает вам зла?

      Макарову нравилась Лилия Долин – раз Васенька больше не котенька. Ему нравилось к ним ходить, там была атмосфера. Он не хотел, чтоб они уезжали. Как не хотел этого и Николай Иванович. Но «аз есмь тот, кто