Художник войны. Максим Бутченко

находилось внутри его самого.

      – Черт, этого не может быть, наверное, я болен, у меня опухоль? – сказал он сам себе.

      Сделал еще одну попытку и, превозмогая себя, застонал, чуть приподнялся.

      Кое-как скрючившись, придерживая руками живот, поплелся по дороге. Антон ощупывал себя и вдруг понял, что живот увеличился в размерах и даже немного выпирает из-под рубашки. Он потрогал пальцами выпуклую окружность и услышал, как кто-то стукнул по стенкам его живота изнутри. В другой бы раз Антон испугался, задрожал всем телом и попытался вырвать чужое из тела, но сейчас на него нахлынул такой покой, и даже – туманное блаженство.

      – Это ведь ребенок! – с улыбкой сказал Антон.

      Передвигаться вперед уже было не так тяжело. Он пошагал по тропе, изредка вскидывая голову вверх, чтобы поглядеть на проплывающие тучи. И когда ему стало чрезвычайно хорошо – неожиданно живот скрутила дикая боль. Словно кто-то всунул ему лом в кишки и медленно прокручивает в разные стороны – туда-обратно.

      «А-а-а, это конец», – подумал Антон и в порыве страдания погрозил кулаком в небо.

      И когда боль достигла предела, почти теряя сознание, он почувствовал, как с живота что-то сыпется. Потрогал руками – уголь. Черные куски, как смоль, выпадают из него, как будто его чрево разверзлось на две части и изрыгается угольным потоком. Дикая боль пронзала тело, он стоял посреди дороги, а перед ним образовывалась куча угля. Не в силах больше сдерживаться, Антон орал в небо, чтобы Тот, кто там восседает, помог ему.

      Вопль поднимался к пепельным чудовищам, а они словно отбивали его огромными лапами и громко подсмеивались над маленьким человеком посреди степи. Так продолжалось бы еще долго, но внезапно все прекратилось. Чрево закрылось. Поток остановился. Небесные монстры-облака, как ни в чем не бывало, поплыли китами в голубой глади.

      Антон плюхнулся на колени. Глубоко дышал и, как казалось ему, еще выплевывал маленькие куски угля. Его рвало, выворачивало наизнанку. Так продолжалось несколько минут, пока он не пришел в себя. И первое, что увидел – большую угольную кучу посреди дороги. И в ту секунду он осознал, что нечто вышло из него наружу. Как будто он перенес кесарево сечение, и из него достали что-то важное, словно извлекли душу. И потеря находилась где-то в середине кучи.

      В неистовстве Антон начал разгребать уголь руками, хватал большие куски и отбрасывал их в сторону. Острые края уголин врезались в его ладони, кровь выступала на коже, а он, не замечая ничего, расчищал дорогу. Он раскидывал кучу, но та не уменьшалась. Подняв большой кусок, Антон отбросил его вправо и краям глаза увидел, как в воздухе уголь рассыпался в пыль, а сильный ветер, дувший на него, подхватил угольное облако и унес куда-то назад. Неделков всполошился. Медленно обернулся – позади него образовалась черная стена в воздухе – ветер вздымал угольные пылинки и относил их в легких потоках, но словно что-то преграждало путь позади, какая-то невидимая преграда. И теперь на том месте возвышалась