Коты-колдуны. Кирилл Баранов

Наложить заклятие на свинью? Превратить соседа в морковку? Превратить морковку в соседа? Зачаровать чужую жену? Или вообще?..

      – Ах, господин волшебный кот, – взмолился мужик, – вообще мне надо, но жить я не могу и спасите меня, прошу вас. Жизнь мне стала колючкой в кустах, и я не могу есть и не могу спать.

      – Ну это хорошо, – сказал Трофим. – Мы вас усыпим.

      Трофим шагнул вперед. Мужик отступил в испуге.

      – Ах, господин волшебный кот, – сказал он, – я бы сам сумел соснуть так и эдак, кабы не приходилось мне каждую ночь стоять в дверях моего курятника и драться на кулаках с волками. Помогите мне, господин волшебный кот, я дам вам все, что у меня есть, хоть у меня ничего и нет!..

      Трофим догадался, что перед ним тот самый Вошка, курятник которого переполошил ночью всю деревню.

      – А, – сказал Трофим задумчиво, подумал немного и добавил: – Я спрошу.

      Он забрался снова на место возницы и влез под навес. И в тот же миг там внутри что-то дернулось, врезалось в тряпки наверху так, что они едва не сорвались, кто-то зашипел, покатился. Затрясся весь фургон. А секунд через десять Трофим вышел обратно, весь хорошенько измятый и с диким взглядом, спустился на землю и подошел к недоумевающему мужику.

      – Мы подойдем к вам вечером, – сказал Трофим и мотнул головой. – Скажите куда идти.

      Вошка долго кланялся и виновато улыбался, чесал затылок и показывал на вчерашний курятник шапкой.

      Покончив с делом, Трофим пошел искать Лишайного. Временами на того находило так, что его приходилось выдергивать из какой-нибудь щели в сарае общими силами – за задние лапы да за хвост. Трофим прошел по дороге, обогнул дом, по крыше которого проскакал Лишайный, перебежал небольшой огород и услышал вой.

      Трофим продрался сквозь осыпавшиеся кусты, пролез в дырку в тыне и увидел странную сцену. На дороге, красной физиономией вниз, валялся вчерашний заколдованный – всем известный пьяница Тимошка – и держал за заднюю лапу брыкающегося озверевшего кота. Лишайный шипел, визжал, кусался, крутился вокруг поймавшей его ладони, грыз ее и царапался, и все так быстро и с таким остервенением, что любой нормальный человек от такого зверя бешеного рвал бы со всех ног, но Тимошка лежал себе, как зашибленный, и даже что-то говорил.

      – Что вы здесь за дело делаете? – Трофим осторожно приблизился к драчунам.

      – Еще один! – воскликнул очень неразборчиво, путаясь в словах и интонациях, Тимошка. – От тебя, пройдоху хвостатого, я тоже сейчас сцапаю!

      Тимошка попытался вскочить, но с трудом сумел только сесть, потом закачался и упал на плечо.

      – Ах, – сказал он жалобно, – будьте вы прокляты, горькие звери, чертовы слуги! Что сделали вы с моей жизнью? Для чего вы забрали у меня радость и счастье мое последнее, чудища многолапые?.. Для чего обидели гулящего человека чистой души?

      – Ничего не понятно, – признался Трофим, и впрямь весьма озадаченный. – Что такое?

      – А то такое, – чуть не со слезами говорил несчастный забулдыга, – что теперь, вашими трудами, деревенские