Грешница. Тесс Герритсен

в руке. Кончик его уже касался кожи.

      – Доктор Айлз! – снова позвала Луиза.

      – Я не могу подойти.

      – Сказать ему, что вы перезвоните?

      – Нет.

      – Он звонит уже в третий раз за сегодняшний день. Он спрашивал, можно ли позвонить вам домой.

      – Не давай ему мой домашний телефон. – Слова прозвучали более чем резко, и Маура поймала на себе удивленный взгляд Йошимы. Она почувствовала, что и Фрост с Риццоли наблюдают за ней. Доктор вздохнула и сказала уже спокойнее: – Скажи доктору Бэнксу, что меня нет. И продолжай говорить это, пока он не перестанет звонить.

      Последовала пауза.

      – Хорошо, доктор Айлз, – откликнулась наконец Луиза, и в ее голосе явственно прозвучала обида.

      Маура впервые позволила себе резкость по отношению к секретарю, и теперь ей предстояло каким-то образом загладить свою вину. Разговор выбил ее из колеи. Она перевела взгляд на тело Камиллы Маджинес, пытаясь сосредоточиться на насущной задаче. Но в мыслях царил переполох, и рука уже не так твердо сжимала скальпель.

      Это было заметно всем.

      – Почему вас донимает «Одна Земля»? – поинтересовалась Риццоли. – Выпрашивают пожертвования?

      – Это не имеет никакого отношения к «Одной Земле».

      – Тогда в чем дело? – не унималась Риццоли. – Этот парень преследует вас?

      – Просто я избегаю его.

      – Похоже, он чересчур настойчив.

      – Вы даже себе не представляете насколько.

      – Хотите, я мигом отошью его? Пошлю куда следует? – В Риццоли уже говорил не полицейский, а женщина, которая терпеть не могла назойливых мужчин.

      – Это личное дело, – сказала Маура.

      – Если вам нужна помощь, только скажите.

      – Спасибо, я сама справлюсь.

      Маура прижала лезвие скальпеля к коже. Больше всего ей сейчас хотелось закончить этот разговор. Она глубоко вдохнула, и по иронии судьбы запах мертвой плоти показался ей не таким отвратительным, как одно лишь упоминание о Викторе Бэнксе. Она подумала о том, что живые причиняют ей больше страданий, чем мертвые. В морге ее никто не мог ни обидеть, ни предать. В морге она была сама себе хозяйка.

      – Так кто этот парень? – напрямую спросила Риццоли.

      Она озвучила вопрос, который в этот момент был у всех на уме. Вопрос, на который Мауре пришлось бы рано или поздно ответить.

      Она вонзила скальпель в тело и теперь наблюдала за тем, как, подобно белому занавесу, расползалась кожа.

      – Мой бывший муж, – произнесла она.

* * *

      Маура сделала привычный Y-образный надрез и откинула лоскуты бледной кожи. Йошима с помощью обычного секатора прорезал ребра, потом поднял треугольник из ребер и грудины, под которым открылись нормальное сердце и легкие, здоровая печень, селезенка и поджелудочная железа. Чистые, не пораженные болезнями органы молодой женщины, которая не злоупотребляла ни табаком, ни алкоголем и прожила так мало, что ее сосуды не успели сузиться и закупориться. Маура давала скупые комментарии, извлекая органы и выкладывая