Грешница. Тесс Герритсен

и вспоминала себя шестнадцатилетнюю – но не хохотушку, как эти девчонки, а тихую и серьезную. Ей уже тогда была знакома мрачная сторона жизни. И ее инстинктивно влекло к мелодиям в минорном ключе.

      Двери лифта открылись, и девушки высыпали из кабины – веселая бело-розовая стайка, – оставив Мауру с Сатклиффом одних.

      – Они меня утомляют, – сказал он. – Столько энергии! Мне бы десятую ее часть, особенно после ночного дежурства. – Он взглянул на нее. – У вас они часто бывают?

      – Ночные дежурства? Мы чередуемся.

      – Я так понимаю, ваши пациенты не требуют срочного вмешательства.

      – Да, это не то что у вас здесь, в окопах.

      Он рассмеялся, разом преобразившись и став похожим на озорного мальчишку-серфера:

      – Жизнь в окопах. Да, иногда именно так. Как на передовой.

      Рентгеновские снимки уже ждали их на стойке администратора. Сатклифф взял большой конверт и понес в просмотровую комнату. Развесив снимки на экране, он щелкнул выключателем.

      Вспышка света пронзила черноту снимка, и на экране отчетливо проявились ломаные линии раны, молниями пронизывающие кости черепа. Маура смогла увидеть картину травм. Первый удар пришелся на правую височную кость, и тонкая трещина протянулась к уху. Второй, более мощный, был нанесен следом и проломил свод черепа, оставив глубокую вмятину.

      – Сначала он ударил ее в висок, – сказала доктор Айлз.

      – Почему вы решили, что именно этот удар был первым?

      – Потому что первая трещина останавливает расползание поперечной, от второго удара. – Она ткнула в снимки. – Видите, эта линия останавливается прямо здесь, в точке пересечения. Каким бы сильным ни был удар, трещина не может преодолеть брешь разлома. Из этого можно сделать вывод о том, что сначала был нанесен удар в висок. Возможно, она отворачивалась. Или просто не видела, как он подошел сбоку.

      – Для нее это было неожиданностью, – сказал Сатклифф.

      – К тому же удар был достаточно сильным, и она упала. Последовал новый удар, уже в эту область головы. – Маура указала на второй перелом.

      – На этот раз он буквально раскрошил ей череп.

      Сатклифф снял рентгеновские пленки и прикрепил к экрану распечатки томограммы. Компьютерная томография позволяла заглянуть в человеческий череп и детально исследовать мозг. Маура увидела места скопления крови из лопнувших сосудов. Поднявшееся давление сжало мозг. Эти травмы были потенциально так же опасны, как те, что убийца нанес Камилле.

      Но человеческая анатомия и степень выносливости индивидуальны. В то время как молодая монахиня не выдержала ран, сердце Урсулы продолжало биться и тело отказывалось отпускать душу. Это не было чудом, просто очередной гримасой судьбы, как бывает, когда ребенок падает с шестого этажа и отделывается царапинами.

      – Меня удивляет, что она вообще выжила, – пробормотал он.

      – Меня тоже. – Маура посмотрела на Сатклиффа. Рассеянный свет от проектора падал ему на лицо, подчеркивая острые углы скул. – Эти