Раннее (сборник). Александр Солженицын

глубью небо налилось над нами,

      Распушились ветви, жили птицы в них,

      Фронтовые лошади резвились табунами

      Вольной травкою пролесков луговых.

      Но, живя на фронте, жди худого дня.

      Солнце – на весну, и в штабах колготня.

      Заметались «виллисы» дорогами лесными,

      Зазвонили телефоны в полуночи,

      Пушки шли ночьми, пехота шла за ними, –

      И с высот штабных к нам докатилось снова:

      «Срочно!

      Через Днепр – на место старое опять!

      Стать дивизиону возле Рогачёва,

      Батарее Нержина отдельно слева стать!»

      Беды полосой и полосой везенье.

      Лихо козырнувши, принял я приказ:

      Сколько понимаю, тяжесть наступленья

      Минет моих мальчиков на этот раз.

      Фронтовою мудростью не первый год владея,

      Не промедля мига – маху из-под Жлобина! –

      И как в воду канул. Вывел батарею

      Не путём указанным – путём особенным:

      Где поглуше, где и ехать-то нескладно,

      Где зато начальству нас искать накладно,

      Где безлюден, отчуждён, ничей передний край, –

      Адъютанты и пакеты, будьте вы неладны! –

      И без вас недолог он, солдатский рай!..

      За Днепром по краю круч – немецкие траншеи,

      Сзади нас – рокадные дороги тыловые{75},

      Здесь – провал. И только вечность веет

      На просторы эти неживые.

      В содроганьях мир. Угрюмо пламенеет

      Справа, слева кровью, что ни пядь земли, –

      Здесь лежит, обширная, дернеет…

      Отступились. Бросили. Ушли.

      Никого в покинутых деревнях.

      Запустенье брошенных садов.

      Завязи плодовые деревьев

      Птицам на расклёв.

      Потемневший тёс обшивок избяных.

      Дверь откроешь – пахнет нежилым…

      Двор зарос бурьяном у домов иных,

      Да и тропка тоже заросла к иным.

      Если и увидишь – из какой трубы

      Вьётся еле сизый тонкий дым,

      И услышишь гомон у избы,

      Смех людской да фырканье коней –

      Знаешь: приблудилась солдатня

      До исхода дня

      Или на пару дней.

      На задворках развалят бурты,

      Напекут картофеля к обеду,

      Постоят у снимков: «Кра-со-ты!..

      Где ты, молодуха? где теперя ты?..»

      И – уедут.

      Не секут осколки зелень рощи,

      И по соснам не стучит топор.

      Редко

      Проплывёт ночной бомбардировщик,

      Сбросит бомбу глупую неметко

      На шальной костёр.

      И земле мечтается уход и плодородье.

      И не верится, что всё вокруг – война.

      Нерушимое краснопогодье.

      Тишина…

–

      Я тогда был сам в себя влюблённым –

      В чёткость слов и в лёгкость на ходу.

      В тот июнь я приколол к погону

      Белую четвёртую звезду{76}.

      Страсть военная! В каком мужчине нет её!

      Через год студента не узнаешь в офицере:

      Где она,