Раннее (сборник). Александр Солженицын

в мае. Из болот, от Ильменя,

      Мы пришли к Орлу, на солнечную Неручь.

      Ни зерна ржаного. Ни плода. Ни огородины.

      Край тургеневский, заброшенный и дикий…

      Вот когда я понял слово Родина –

      Над крестьянским хлебцем, спеченным из вики, –

      Горьким, серым, твёрдым, как булыга,

      В мелких чёрных блёстках, как угля кристаллах…

      Сморщенная бабушка невсхожею ковригой

      Нас, солдат голодных, угощала.

      Были мы обстреляны и на пустое слово – кремни,

      Но, видав под Руссой только ржавую болотистую мредь,

      Мы сошлись на том, что здесь, за эту землю,

      Как-то и не жалко умереть.

      То весенним дождиком омыта,

      То теплом безудержным облита,

      Не обсеяна, – травинками тянулась к благодати,

      Колыхая радостную боль в солдате.

      Перекрестки, церкви, избоньки косые

      Оспины войны носили.

      На горе алели на закате

      Камни неживого Новосиля.

      По овражкам – мирные ручьи.

      В сочных рощах – соловьи!..

      В полдень – пчёл жужжание. Степных цветов головки.

      По колено – шелестящая духмяная трава.

      И в стеблях её запутались листовки

      О какой-то армии РОА,

      О Смоленском Русском Комитете,

      Имена незнаемые, Власов на портрете{69}.

      Не скрестясь в бою – в листках, дождями съёженных,

      Нам сдаваться предлагали нагло.

      Так это казалось мертворожденно!

      Так это немецким духом пахло!

      И написано – чужой рукой, без боли,

      Русскими? Не верилось никак.

      И рассеивал-то их по полю

      Равнодушный враг.

      Но – пришлось поверить. Наши одноземцы

      В униформе вражеской держали оборону

      Намертво! дрались отчаянней, чем немцы! –

      Для кого? – несчастные! – для чьей короны?..

      Легче немцам было к нам попасть, чем русским.

      Наши ваших, ой, не жаловали в плен!

      …Помню дымный жаркий полдень под Бобруйском,

      Взрывы складов и пожарищ тлен.

      Закипающее торжество котла!

      На дыбках и впереверть немецкие машины.

      По шоссе катилась, ехала и шла

      Наша победившая лавина.

      Хруст крестов железных под ногами,

      Треск противогазов под колёсами,

      Туши восьмитонок под мостами,

      Целенькие пушки под откосами,

      Битюги, потерянно бродящие стадами,

      «Фердинандов» обожжённых розовый металл{70},

      Из штабных автобусов сверкание зеркал,

      Фотоаппараты, рации и лампы,

      Пламя по асфальту от разбитых ампул,

      Ящиками порох, бочками бензин,

      Шпроты вод норвежских и бенедиктин.

      А навстречу, без охраны, бесконечной вереницей

      Тысячами шли усталые враги,

      У переднего записка: «Посылаю фрицев.

      Кто там будет ближе – в плен им помоги».

      Обессилевши, ложились у дороги и вставали,

      И, поддерживая раненых, опять брели.

      Их не трогали.