Я дам тебе тысячу. Дочь Колумба. Кэсси Крауз

роняет Каетано.

      Фабиан подает Карле руку, помогая выбраться из машины. Я помогаю себе сама. Пока Карла восторгается внешним минимализмом, я схожу с дорожки на сочно-зеленый газон и почти тут же об этом жалею. Идеально ровно подстриженная трава колет ноги, словно иголками. Поваляться на такой я бы точно не захотела.

      Мы поднимаемся по каменным ступенькам, и Каетано едва успевает подхватить меня под локоть, когда нога цепляется за высокий порог.

      Ледяной воздух из кондиционера покрывает кожу крупными мурашками, а цокот наших каблуков по черно-белой плитке крошит на куски гробовую тишину пустынного холла. Испанские виллы обычно полны теплого света, южной белизны и природных оттенков в интерьере, мягких диванов и кушеток, маленьких столиков и открытых пространств.

      Но от этого дома разит холодом и чопорной сдержанностью. Никакой мебели, чтобы присесть и скинуть на пол босоножки. Тут есть лишь черные металлические перила широкой лестницы, ведущей на второй этаж. Начищенная до блеска плитка напоминает шахматную доску, где нет права на ошибку. Я в нерешительности замираю на белом квадратике и уставляюсь на Каетано. Они с братом и отцом кажутся такими теплыми, почему же от их дома разит почти могильным холодом?

      – Показать вам библиотеку? – Фабиан взглядом приглашает нас следовать за ним на второй этаж. Но когда моя нога становится на ступеньку, я замечаю, как Карла, поднимающаяся впереди, делает едва заметный жест рукой: не ходи. Я улыбаюсь себе под нос и отступаю:

      – Я хочу пить.

      – Идем, – зовет Каетано. Он тоже видел сигнал Карлиты.

      Все двери на нашем пути заперты, от чего коридор с голыми стенами напоминает госпиталь. Я в таком была. Там умирали люди. В таком госпитале в Бенидорме зафиксировали смерть моего брата.

      Спотыкаюсь, и каблук с пронзительным скрипом царапает плитку.

      – Дьявол… – шепчу я.

      – Эти каблуки точно удобные? – интересуется Каетано.

      – Хочешь примерить?

      Каетано фыркает. Фыркает?

      – Ноа, перестань.

      Я торможу посреди этого белого тоннеля и уставляюсь на Каетано.

      – У тебя есть планы на этот вечер, скажи честно?

      – Очевидно же, ты – мои планы на этот вечер. Ты на мне, пока Фабс обхаживает твою подругу.

      – Ты напихал такое количество двусмысленностей в два предложения, что я даже не знаю, как на это реагировать. Предполагалось, ты ответишь иначе. Что тебя ждет какая-нибудь красотка, которой не терпится покричать благодаря тебе, а я могу отправиться домой и устроиться перед телеком с развратной тарелкой углеводов.

      Каетано сначала просто хмыкает, но в конце концов не сдерживает смех. Звонкий, задорный и такой притягательный. Дьявол, для баланса вселенной, такой красавец мог хотя бы смеяться, как поросенок. Но, нет. Вселенная явно отыгралась на ком-то другом.

      Улыбка преображает лицо Каетано, наполняя жизнью и светом. Им хочется любоваться. Сейчас он кажется более настоящим, чем со своей привычной