И время, и сны. Роман Владимирович Арефкин

ответы лишь множат их.

      Скрипач стал испытывать странное, сперва гнетущее, затем напротив —

      приободряющее чувство, будто бы наблюдаемые им пейзажи, несомненно

      красивые, откликались в недрах его памяти. Вот и игра предсумеречных теней

      вдруг показалась чем-то знакомым, как если бы он уже всё это когда-то видел.

      Солнце заметно побронзовело, удаляясь за горизонт, когда мужчины

      увидели впереди, на полуоткрытом пространстве, каменные стены строения, очевидно, дом, к которому держал путь Куто. Мужчина остановился, глядя на

      то, как белый камень сопротивлялся нежному натиску вечнозелёной

      растительности, плющ, вьюн и другие растения оплетали камень, частично

      обворовывая его, неуместную в этой среде белизну.

      Приблизившись ещё, путники поняли, что увиденный ими камень был не

      более чем стены, ограждающие само строение. Стены соединялись воротами из

      металла, в форме красивой, фигурной решётки. Ворота тоже не остались

      нетронутыми местной флорой, однако одна из створок отодвинулась довольно

      послушно, когда Куто потянул её на себя. Гайгер ожидал тягучий, противный

      звук от не смазанных петель, однако ничего такого не случилось. Сразу за

      воротами, на земле начиналась мощёная тропа, массивные, ни то гранитные, ни

      то мраморные плиты сильно утонули в почве и траве, тем не менее, ногам

      ощущалось совсем по-иному ступать по твёрдой поверхности.

      Сам дом предстал в своём великолепии. Некогда целиком из белого камня, с резными колоннами, поддерживающими массивную балюстраду второго и

      третьего этажей. Окон было достаточно, по паре окон на каждом из трёх

      этажей, в каждом крыле, смотрели и во двор, словно взирая на прибывших

      гостей. Форма окон более всего напоминала фигуру башни на шахматной доске, но за каждым из оконных проёмов виднелась только лишь темнота.

      Растительность была повсюду, но в отличие от внешней стороны этого, придомового пространства, здесь строения были менее всего тронуты

      ползучими растениями.

      – Вот и пришли… – сказал – словно выдохнул Куто.

      – Что это за место? – глядя, словно заворожённый, на дом, спросил

      Гайгер. – Что мы должны здесь сделать? Куто посмотрел на своего

      спутника.

      Да считай, ничего, дружище! Мы сделали всё, что от нас требовалось.

      Гайгер хотел было что-то сказать, но почему-то промолчал. Он впервые, с

      момента высадки на этом острове, оставил Куто позади и медленно

      зашагал в сторону главного входа. Он шёл, осматриваясь, подмечая всё

      новые мелкие детали, открывавшиеся ему повсюду. Ощущение того, насколько это место могло быть знакомым, лишь нарастало, однако сама

      ситуация нисколько не прояснялась.

      Входная дверь представляла собой большущую дубовую панель, окованную железом. То была художественная ковка, многочисленные

      узоры и непонятные символы. Гайгер толкнул дверь внутрь – не

      поддалась.