Треугольник Мастера Джи. Константин Серебров

корзинами и дачники с рюкзаками и тележками. По их разморенным жарой лицам было понятно, что их не волнуют мысли о просветлении. Мы направились к пригородным кассам, обходя стороной толпу, и вдруг увидели маленькую, сморщенную старушку, одиноко стоящую у стены с протянутой рукой. Сердце мое сжалось; я было опустил руку в карман, но моя жадность протащила меня мимо. Джи остановился и, неторопливо порывшись в карманах, подал ей гривенник. «А ты пожадничал», – робко напомнила мне проснувшаяся совесть, но гордыня властно парировала:

      «Ты что, дурак, возвращаться и позориться? Джи подал за вас обоих!» Покачиваясь от немощи, словно божий одуванчик, старушка шептала Джи слова благодарности. А люди проходили мимо, так же как и я, не обращая на нее внимания.

      

      – Перед Богом все мы находимся в положении этой старушки, все мы бедные, все мы нуждаемся в Его милости, – сказал задумчиво Джи, подойдя ко мне. Я почувствовал немой укор в его интонации. Мое самолюбие было задето, мне стало не по себе, и я, вернувшись, неохотно положил рубль в сморщенную ладонь. Старушка посмотрела на меня затуманенным взором и, перекрестив, сказала:

      – Господь поможет тебе, сынок.

      Легкая тихая радость вошла в мое сердце, и весь ночной кошмар рассеялся, словно его и не было.

      – Поскольку ты подал ей, то и Господь подаст тебе, – сказал Джи. Его глаза внезапно отразили всю бесконечность мироздания. Вся наша падшая вселенная стоит с протянутой рукой перед Господом, прося жалкую милостыню, и может быть, однажды, Он бросит ей золотой. И запомни, такая вот, неприметная старушка, которой ты вначале поскупился подать монету, явилась для тебя громоотводом.

      Я воспрянул духом и, шагая рядом с ним по платформе, почувствовал себя счастливым. Мы вошли в первый вагон и сели на свободную деревянную скамью. Джи тут же достал из сумки дорожные шахматы и сказал:

      – Предлагаю сыграть отчаянную партию, которая захватила бы твой дух. Если ты сможешь подключить к игре те враждебные «я», которые окопались в глубине души и отчаянно сопротивляются обучению, то их удастся трансформировать.

      – Вы указываете мне легкий способ моей трансформации, без прохождения стадии Нигредо? – обрадовался я.

      – Он потребует от тебя предельной концентрации и тщательного самонаблюдения, – улыбнулся Джи.

      Я с большим энтузиазмом открыл красные дорожные шахматы и, расставив фигуры, сделал первый ход. Я уже знал, что Джи превосходно сражается в шахматы. В первые минуты я был полностью захвачен партией, и напряжение игры захватило всего меня, но внезапно что-то произошло, и я перестал спонтанно замечать неожиданные ходы. Мне стало скучно.

      – Вот ты и столкнулся со своим свинцом, – заметил Джи, – и не можешь его преодолеть.

      – Не знаю, как это сделать, – ответил я.

      – Вырвись из привычных шахматных штампов, которыми ты пользуешься в игре. Сделай сверхусилие и преодолей свое тяжелое ощущение, пройди сквозь него, как доблестный воин.

      Я попытался следовать его советам, но уже через пять минут выдохся.

      – Я