Кремлевский пул. Два полюса и шесть континентов. Александр Кочетков

убираться и мыть посуду на кухне, поддерживали состояние взлетно-посадочной полосы. Для этого черпали ведрами океанскую воду из-подо льда и заливали замерзать в постоянно возникающие неровности и ямы.

      По вечерам играли в кают-компании в самые простые настольные игры, смотрели кинофильмы. Разнообразие вносило лишь посещение бани и редкие сеансы связи с домом. Интернета в те времена не было, поэтому, чтобы поговорить с дрейфующей станцией, родные полярников приходили в Институт Арктики и Антарктики, где устраивался радиообмен. Общаться в присутствии посторонних было не совсем удобно, поэтому диалог был у всех одинаковый: «Люблю! Скучаю! Всем привет! Целую!»

      Монотонный, однообразный ритм жизни в ограниченном коллективе всегда был тяжелым испытанием для психического здоровья. История знает массу примеров, когда люди, не выдержав, срывались. Помню, отец рассказывал случай из первой антарктической экспедиции. Тогда оставили на зимовку внутри континента четверых полярников: начальника станции «Пионерская» метеоролога Гусева, гляциолога Долгушина, были еще радист и тракторист, но они не принимали участия в конфликте. А он разгорелся из-за того, что в ежедневных сводках один в основном сообщал полученные им метеоданные, а исследованиям другого уделял мало внимания. Это был повод, а основная причина, по их обоюдному признанию, была в том, что «просто надоели друг другу».

      Однажды гляциолог полез за образцами льда, споткнулся и упал на дно вырытого им колодца. Метеоролог подошел к краю и спросил:

      – Что тебе надо?

      – Помоги вытащить образцы!

      Гусев вытащил образцы, повернулся и ушел, оставив товарища на дне ямы. Только к вечеру тот смог выбраться и пришел домой.

      – А, ну и как прошел твой полет? – спросил Гусев.

      В ответ Долгушин бросил в него нож, выбежал на улицу и пошел пешком, как он сказал потом, домой, в Москву. С трудом его удалось найти и остановить.

      Похожее происшествие было на станции «Восток». А в «Мирном» один из зимовщиков вдруг перестал разговаривать и проводил все время уткнувшись взглядом в одну точку на горизонте. Такие случаи, я уверен, могут вспомнить полярники всех экспедиций.

      Шел второй месяц нашего пребывания на дрейфующей станции. Мы отправились снимать, как ремонтируют взлетно-посадочную полосу. Когда вернулись домой, нас встретил доктор, сидящий на кровати с лицом чернее тучи.

      – Что случилось? – поинтересовался я.

      – Вы вот уходили два часа назад и своим штативом со всей силой стукнули по двери!

      – И что?

      – А ничего! Я с тех пор так и не заснул! Отдавайте мне назад кружки, которые я вам подарил!

      Не знаю, как кого, а меня в сложных обстоятельствах всегда выручала работа. Вот и здесь, на Северном полюсе, вроде все стало получаться. Ребята уже совсем не обращали на камеру внимания, было снято достаточно много интересного материала. Но все равно чего-то не хватало. Однажды ночью проснулся от непонятного нарастающего