Птаха. Кортни Коллинз

сполнилось четырнадцать. Сестра Мида заплетала тебе косы. Ты тогда почти ничего не понимала ни про себя, ни про то, чего тебе хочется. Но уже с подозрением относилась к родителям и всем их словам.

      В ту первую жизнь ты родилась в деревне, расположенной в излучине широкой реки, за которой вдали виднелись горы. В твоем представлении горы обещали целый мир, но тебя отделяла от него река.

      Отец и мать рассказывали про реку, про помолвленных деревенских девушек, пытавшихся бежать, но река утопила их, потому что, говорили они, ей не нравится, когда девочки не слушаются. А разгневавшись, река закипает телами девушек и девочек, и их поедают рыбы. Потому что они не слушались. Недоеденное рыбами, по версии родителей, выносит на берег, будто жемчужинами усеянный зубами девочек. Они не разрешали тебе туда ходить.

      В двенадцать ты наконец самостоятельно дошла до реки и все там исследовала. Тогда родители как раз готовились к свадьбе Миды с соседом Чоу. Вся деревня знала: Чоу жадный и жестокий. Однажды, пробегая мимо его хозяйства, ты видела, как он пнул свою собаку, только потому что та стояла у него на пути. И всякий раз, заслышав скулеж бедного пса, разносящийся по долине, ты знала: все дело в ботинке Чоу. Твои родители тоже это понимали. А потому ты не могла взять в толк, зачем он приходил посидеть у вас за столом и обсудить приданое Миды, а та, наливая ему чай, мило улыбалась.

      Ты и секунды не смогла выдержать в обществе Чоу, который плотоядным взглядом осматривал дом, и побежала через поле к дороге, мимо земли Чоу, мимо соседских угодий, прямо к реке; так далеко ты никогда не заходила. Обшарив берег реки, ты не нашла никаких девичьих останков. Выгребала тину руками, гадая, что там может быть спрятано. Но под пальцами шуршал только гравий – ни косточки, ни осколка косточки. Ты бродила по берегу, заходила в воду, и ничего страшного с тобой не случилось. Потом ты сидела на гладких камнях, опустив ноги в прохладную реку, и смотрела на плывущих уток. Река не накажет, если ты не будешь слушаться родителей или еще кого, поняла ты. Ей все равно. И ты поклялась себе в один прекрасный день перебраться на тот берег.

      Сейчас тебя нет там, где ты начинала, – в деревне, расположенной в излучине реки, за которой виднелись горы. Тебя унесло дальше – в другую жизнь, в другое время.

      Ты на больничной койке, очень далеко. Но именно здесь ты чувствуешь, как в тебе поднимается река. Как она обрушивается на берега, сносит глиняные стены, которые ты понастроила за свои жизни, и все хитрости, с помощью которых ты научилась забывать.

      И именно здесь, косичка за косичкой, ты начинаешь вспоминать…

      I

      1

      Гималаи, год неизвестен

      Теплый погожий день. Ты стоишь лицом к полю. Время жатвы. Тяжелые колосья ячменя клонятся к земле.

      Мать на кухне, и ее взгляд опаляет тебе спину. Ты поворачиваешься. Мать вымешивает тесто и будто бы не видит тебя. Она готовит сладкие клецки к свадьбе, которой ты вовсе не хочешь, горы клецок, которых ты вовсе не просила.

      Что ты смотришь на меня? Смотри на него! – кричишь ты, указывая на отца. Он тоже избегает тебя. Сидит на пне за свинарником и лакает домашнее пиво. Он пьет его каждый день, с тех пор как объявил о твоей свадьбе на праздник жатвы. У него не хватило духу поговорить с тобой, и ты узнала, что твоя собственная свадьба состоится в следующее полнолуние, вместе с остальными сельчанами.

      По пути домой, сидя на непроданных мешках ячменя, ты возроптала: Жениха-то нет! За кого же мне выходить замуж?

      Отец сосредоточенно правил телегой, мать устремила взгляд куда-то далеко, и никакого ответа ты не получила.

      В деревне, когда дочь достигала совершеннолетия, отец на рынке или на празднике обычно объявлял о намерении подыскать ей жениха. Через много месяцев, а может, и раньше, когда подходящий жених изъявлял желание взять дочь в жены, проходили переговоры и отец объявлял о свадьбе. Так было с Мидой. С того же помоста отец расхвалил ее красоту и добродетели и заявил, что ищет ей хорошего мужа. Довольно скоро появилось немало претендентов. Оттого ты и не поняла, почему лучшим сочли предложение Чоу и почему Мида решила его принять. Но она все-таки приняла, а вот ты не принимала ничего.

      Перед последним поворотом ты спрыгнула и побежала к Миде. После свадьбы она с Чоу и его родителями жила в соседнем доме.

      Мида на кухне готовила чай для Чоу, который уезжал по делам, и объяснила: После того как мы поженились, Чоу выплачивал долги нашего отца. Но дальше платить не собирается. В общем, то, что родители называют свадьбой, на самом деле – аукцион, и продавать будут тебя. Кредиторы угрожают отцу, времени терять нельзя. В ночь полнолуния тебя продадут за самую высокую предложенную цену.

      Пора жатвы. Солнце заливает поле, а оно сияет в ответ. Обычно любимое твое время: колосья выше головы, можно ходить сколько угодно, и никто тебя не заметит. От вашей семейной фермы осталась лишь тонкая полоска ячменя. Сейчас отец, спотыкаясь, выйдет из-за свинарника и зарежет поросенка, но денег за него не увидит, так как всю выручку просадил за последней игрой в чаупар.

      Ты