Полвойны. Джо Аберкромби

завоевать себе славу и заодно столько колец, чтобы нам уже никогда не пришлось голодать. Здесь мое место по праву! Не за это ли право я бился?

      – Айе, за него ты и бился.

      – Мы служим королю! – Рэйт силился вызвать в себе ту, прежнюю гордость. – Величайшему воителю на всем море Осколков. Непобежденному – ни в поединке, ни в битве. Ты у нас часто молишься. Ну, так воздай благодарность матери Войне за то, что мы на стороне победителей!

      Рэкки сидел, подпирая спиной могучий, в боевых засечках, щит Горма, и таращился на брата. В зрачках мигали сполохи факела. Странное дело, откуда на его лице, столь явно напоминающем Рэйтово, возникало совершенно несхожее выражение? Порой они казались драконьими головами на двух штевнях: навеки делят одно и то же судно, но обречены глядеть в разные стороны.

      – Впереди неслыханное человекоубийство, – понуро пробормотал Рэкки. – Небывалое.

      – Согласен, – проговорил Рэйт и улегся. Повернувшись к брату спиной, он обнял меч Горма и натянул на плечо одеяло. – На то и война.

      – Не люблю я, когда убивают.

      Рэйт попытался обронить будто о пустяке, но не справился с голосом:

      – Я готов убивать за нас обоих.

      Тишина.

      – Вот этого я и боюсь.

      6. Чуткие руки

      Колл выстучал последнюю руну, сдул древесную пыль и улыбнулся. Ножны закончены, он хорошо потрудился и был доволен итогом.

      Он издавна любил работать с деревом: оно не скрывает тайн, не произносит лживых слов, и нанесенный на него сегодня узор останется на своем месте и завтра.

      Это тебе не ремесло служителя, свитое из дыма и угадаек. Где слова – инструменты поковарнее долота, а люди переменчивы, как Матерь Море.

      Спину словно обожгло теплом. Это Рин потянулась через его плечи и подушечкой пальца провела вдоль палочки одной из рун.

      – Что они означают?

      – Пять имен Матери Войны.

      – О, боги, какая тонкая работа. – Рука ее скользнула по темному дереву, задерживаясь на резных мореходах, зверях и деревьях. Фигурки искусно перетекали одна в другую. – У тебя чуткие руки, Колл. Самые чуткие из всех.

      Она надела на кончик ножен свою работу: блестящую оковку, которой кузнечные инструменты придали сходство с головой змея. Наконечник сел идеально – подогнан, как ключ к замку.

      – Представь, какие прекрасные вещи мы сотворим с тобой вместе. – Ее зачерненные от железа пальцы проскользнули, как в пазы, между его – побуревших от дерева. – Согласись, что это судьба? Мой меч. Твои ножны. – Другая ее рука прошлась поперек его бедра, всколыхнув легкой дрожью. – И наоборот, твой…

      – Рин…

      – Ладно, ладно – не меч, а кинжальчик. – Смех слышался в ее голосе, щекотал ему шею. Он был влюблен в ее смех.

      – Рин, нельзя. Бранд мне как брат…

      – Так не ложись в постель с Брандом – и не будет тебе горя.

      – Я – ученик отца Ярви.

      – Не ложись с отцом Ярви. – Губы слегка прикоснулись к его шее, и по телу пробежали мурашки.

      – Он