Чумной день. Владислав Некрасов

отец Михаил мягко поддел его в спину и направил к перекошенной калитке.

      – Не терпится познакомить тебя со Светой. – Он аккуратно закрыл скрипучую калитку за Кириллом. – Она давно не общалась с ровесниками… Тебе сколько?

      – 20, – ответил Кирилл, оглядываясь.

      От дома с крестом они подошли к зелёному толстому дереву, чуть спасавшему от знойной жары.

      – А, ну почти, – протянул Михаил, останавливаясь у колодца. – Ей 17… Это дочь моя. Светик. Ей…

      Он осёкся, слепо уставившись перед собой. Улыбка медленно сползла с лица, тёмная щетина лишилась белозубого просвета.

      – Ей всегда 17, – медленно выговорил Михаил. Он резко схватился за ухо.

      Кирилл подался к нему, и отец Михаил выставил ладонь.

      – Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо, – повторил он, с каждым повтором понижая голос, и отпустил раскрасневшееся ухо, снова улыбаясь. – Мошка залетела. Всё в порядке, честно. Хочешь пить?

      Кирилл кивнул, дотронувшись до шеи, и отец Михаил наклонился к колодцу. Он поднял с травы пустое ведро и закинул его в темноту. Внизу довольно скоро булькнуло.

      – Чистейшая вода на свете, уверяю. – Михаил не предложил кружек, и Кирилл плеснул себе в лицо прямо из ведра. Вода освежила, глотать, даже капли, он не решился. После него Михаил набрал горсть воды ладонями и жадно выпил, облив тёмный подбородок и чёрную робу.

      Он зажмурился, отряхивая руки.

      – Вот теперь точно всё хорошо.

      Кирилл шмыгнул носом. У воды был странный запах. Но выглядела она действительно чисто – буквально сияла на солнце, просачивавшемся сквозь листву сверху. Кирилл даже разглядел серые стенки ведра.

      – Ну что, идём знакомиться? Тебя, кстати, как?..

      Кирилл представился, и Михаил, вытерев о себя руки, направил его дальше. Кирилл шёл мимо низких деревянных домов с тёмными окнами, безмолвными калитками, заросшими огородами, и думал: «Так это и есть Очаг?». То самое место, куда он и направлялся с Вадимом, Яной, Ромой и остальными, если бы всё прошло по плану. Кирилл не верил, что ему смогут здесь помочь. Не верил и Вадим – никто не верил, Кирилл знал. Никто, кроме Ники, но и она по итогу ошиблась. Ей казалось, на всё воля Божья: когда ничего не оставалось, стоило начать молиться и, быть может, тебя услышат.

      Кирилл не молился, несмотря на подаренный крестик, но он просил. Честно. И в общей душевой, где его вовремя нашёл чем-то разбуженный Вадим, услышавший тогда его просьбу, но не послушавший. И забираясь на дерево, туго завязывая верёвку, он просил, чтобы всё закончилось. Не обращаясь ни к кому конкретно и, видимо, поэтому его услышали.