Чумной день. Владислав Некрасов

ЗАВЕРШЁН: СОЗНАНИЕ ПРИГОДНО ДЛЯ ТРАНСПЛАНТАЦИИ. НАЧАТЬ ПЛАНОВОЕ СКАНИРОВАНИЕ…

      Глава 3

      Кирилл

      Кирилла разбудили голоса. Людей в белом. Сильное сияние освещало их головы как слившиеся нимбы. «Ангелы», – подумал Кирилл, не чувствуя тела. Он всё-таки умер и попал в рай… Он? В рай?

      Один из «ангелов» склонился ближе, загородив притупившийся свет. Его лицо – гладкое и прямоугольное – не имело черт.

      – Что?.. – Мужской голос звучал глухо, как за стеной. – Он умирает.

      Рядом что-то пикнуло. Кирилл безуспешно попытался повернуться.

      – Ничего, время ещё есть.

      Безликая голова подалась назад. Свет вернулся в полной силе, и Кирилл зажмурился. Он ощутил прохладную влагу на своих щеках. Что это? Он плачет?..

      Опять?

      Ему на лоб легла тёплая ладонь.

      – Бог ждёт тебя, – сказали ему и отпустили.

      Куда? Зачем? Стойте. Свет ударил по глазам, и Кирилл внезапно полетел. К сиянию, к вовремя убравшимся головам, навстречу небу, как он подумал, закрывая глаза и чувствуя на лице освежающие капли. Не слёз – дождя.

      Он всё ещё в лесу и летит куда-то вниз, срываясь с дерева и срывая листья. Падает, чтобы подняться или – что вероятнее – ещё сильнее опуститься. Провалиться сквозь землю, в огонь и боль… За то, что он сделал, с собой. За то, какой он…

      Кирилл умер и остался висеть. Посреди леса.

      Не лежать. Посреди протекающей комнаты… Кирилл резко открыл глаза. Потолок ослепил, но на нём не было ламп. Только плоская белая поверхность. Кирилл вернул не только зрение, но и чувствительность – он потёр влажные глаза руками. Привык к свету и отрывисто вдохнул, оцепенев от ужаса. Сверху на него смотрело лицо. Не человеческое – гладкое, белое, – но и не прямоугольное. У него были немигающие глаза и длинный рот, открывшийся и издавший короткий звук, сопровождённый белёсым паром:

      – О.

      Кирилл с трудом проглотил ком в горле, сдавивший изнутри шею, как туго натянутая верёвка снаружи, пропавшая вместе с лесом. У лица сверху отсутствовал нос. Зато имелись кривые рога на макушке.

      – Отринь ночь – прими день, – зашевелился рот, исторгая утробные звуки, составлявшие слова: – Встань, дитя, и живи при свете дня. Не умирай в ночи. Не спи и не закрывай глаза. Я вернул тебя не для этого.

      Лицо, говорившее с Кириллом, чуть отдалилось. Слева и справа от него появились тонкие руки с воздетыми к потолку ладонями.

      – Встань, – повторила Утроба, родившая Кирилла заново, и он сел, не выпрямляя головы, не отворачиваясь от Существа, занимавшего полкомнаты. Кирилл облокотился на руку, поворачивая тело, и медленно встал. Он не моргал, и от напряжения заслезились глаза.

      – Ты… вернул меня? – выдавил он осипшим голосом. Кирилл кашлянул и схватился за горло.

      – Отринь ночь – прими день, – повторила его Утроба, и Кирилл разжал шею. Она больше не болела. Он больше не умирал. – Вернул, – подтвердило Существо. – Ты против?

      Кирилл медленно,