.

творцом какого-то мира, пора наводить там порядки, а не ссылаться на состояние здоровья.

      Судя по Боладу, я своим миром могла вполне гордиться – впервые увидев машины, он воспринял их существования с философией стоика, и даже не подумал шарахаться или вопить. Мне бы такую выдержку!

      – Не страшно? – Поинтересовалась я, указывая на подъезжающий автобус.

      Болад нерешительно улыбнулся.

      – Я всегда знал, что мир богов не похож на наш. И чего мне бояться, когда рядом Госпожа-прародительница, защитница и покровительница всех страждущих?

      – Ну, ну хватит, а то тебя опять в восхваления понесло. У меня ведь тоже имя есть. Зови меня просто Вера.

      – Это истинное имя? Госпожа сказала мне свое истинное имя?!

      Я лишь махнула рукой. Пока он выглядел неисправимым.

      – Если ты такой смельчак, заходи. Не шлепать же через весь город пешком.

      Катание на автобусе, а потом на лифте, произвели на Болада неизгладимые впечатления. К счастью, большую их часть он держал при себе, и пассажиры косились на него в основном из-за странной одежды.

      В квартире я провела «свое создание» сразу на кухню, приготовила кофе. Одну чашку подвинула ему и села, готовясь начать серьезный, с точки зрения меня и Болада, но никак, с точки зрения психиатров, разговор.

      – Вот что, Болад, тебе придется ввести меня в курс дела. Я с трудом представляю, что сейчас творится в Брисполе, какой там год и какие отношения. Видишь ли, в последнее время я была очень занята, – я замялась, стараясь выразить мысль доступным языком и одновременно не упасть в глазах собеседника. – Я пыталась создать еще один мир… А, поскольку Брисполь уже существовал, я думала, вы справитесь и без моего вмешательства.

      Как выяснилось из рассказа Болада, ориентироваться в том мире мне довольно просто: за прошедшие 320 лет он мало изменился и практически соответствовал опубликованному оригиналу. Слегка трансформировались имена, поменялась официальная религия, но государственный строй остался тем же и велосипеда они пока не изобрели.

      Болад говорил, я прихлебывала кофе и внимательно изучала рассказчика.

      Ну что, Вера Батьковна, вам не светит. Он безумно любит свою Элоизу. А вы нужны ему, как зайцу стоп-сигнал. Ну разве что, в качестве богини сойдете. И если вам действительно по душе этот парень, верните ему невесту и сваливайте поскорее с его жизненного пути… Шевельнулась подлая мыслишка, но я тут же себя приструнила: «И не вздумай переписывать их историю на слащавую сказку о том, как сын Болада Сурового полюбил Госпожу-прародительницу, и они расписались в районном Загсе!» Для него вы, уважаемая, богиня. А он для вас – литературный герой, влюбляться в которого могут шестнадцатилетние девчонки, а не старые перечницы, каковой вы и являетесь.

      Экскурсия по местам боевой славы Брисполя закончилась далеко за полночь. Что называется, бери да записывай и издавай многотомник летописи. Но сама по себе плагиат я не люблю, пусть даже никто не узнает и украду, впрочем, у себя же. Мешает авторская гордость и, чего греха таить, выдумывать уже выдуманное скучно.

      Болад