Исповедь сумасшедшего бога. Людмила Ляшова

Болад, должно быть уже держит голову возлюбленной на своем плече и не может насмотреться на нее и надышаться. А значит, я никогда больше его не увижу. Ружье, висевшее на стене в первом акте пьесы, выстрелило. В нем больше нет надобности и, потерявший свое значение реквизит, снесли в бутафорскую… Боги нужны, когда людям плохо. Когда же хорошо их, в лучшем случае, небрежно благодарят, а зачастую даже не вспоминают…

      Прощай, Болад, желаю тебе счастья в личной жизни. И прощай мое сумасшествие. Опять впереди дом, работа, новые рассказы и повести. И полные одиночества вечера… Пока снова кому-то из героев, выдуманных мною миров, срочно не понадобится помощь Госпожи-прародительницы до такой степени, что грань между их выдуманностью и моей реальностью сотрется, как стираются от легкого ветерка линии, проведенные на песке.

      Пора спать. Не хватало еще сырость развести: это же нонсенс, рыдающая от ревности богиня!..

      Первый луч солнца проник в комнату. Косо упал на пол рядом с табуретом, на котором недавно сидел Болад. Что-то блеснуло. Я наклонилась и подняла кованую пряжку, как говорят следователи, «желтого металла». Моя выдержка со звоном лопнула. Слезы брызнули из глаз, я крепко сжала зубы и заломила руки. Черт!!! Ну почему я такая невезучая?! Я ведь не самая уродливая в этом мире и, тем не менее я реву, как побитая корова, на кухне. А он в это время, возможно, продолжает осыпать поцелуями эту дуру, Элоизу, у которой не хватило ума даже самостоятельно сбежать!

      Из-за слез, ничего не замечая вокруг и натыкаясь на все выступающие углы, я проскакала в комнату. Упала на диван и принялась себя утешать: «Верочка, ты хорошая, симпатичная, молодая женщина. Если бы ты не шарахалась от всех мужиков, как черт от ладана, у тебя бы была куча поклонников. А Болада забудь. Единственная причина, почему ты страдаешь, это отнюдь не несчастная любовь, а то, что он не может тебе принадлежать. Да и зачем это? Только подумай: вы люди разного круга. Кто ты, а кто он? Даже если бы он не любил Элоизу, что бы изменилось? Ты же АВТОР, ты же таких боладов при желании навыдумываешь, пруд запрудить можно. А он – даже не человек, он даже не второстепенный герой твоей далеко не первосортной повести. Влюбляться, так в королей. Страдала хотя бы по Арну Монтрею…»

      Уговоры не помогали. Я продолжала скулить, как полоумная: «Он никогда не был моим, а я еще и умудрилась его потерять. Ведь я заслуживаю его больше, чем Элоиза. Она палец об палец, если судить строго, не ударила, а я, черт побери, создала Брисполь! Болад на свет появился только благодаря мне!»

      – Хва-тит!!! – Проорала я в пространство, проделала чартерный рейс на кухню, где заглотнула сразу две таблетки снотворного и вернулась на диван.

      Там, слегка успокоившись, я смогла рассуждать относительно здраво: я для Болада – ГОСПОЖА-ПРАРОДИТЕЛЬНИЦА! Ему и в голову не придет, что я сошла с ума и вздыхаю о нем, как кошка в предчувствии марта. Будем считать, что он никогда не попадался на мои глаза, что все это было лишь сном, галлюцинацией, как выразился умник-психоаналитик. А если мы, наконец-то, вспомнили, что являемся все-таки женщиной, давайте обратим