Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения. Якоб фон Икскюль

множество новых миров – уже не человеческих. И при этом сохраняет родовую эпистемологическую черту герменевтического познания – его незавершенный характер, чем и можно объяснить скепсис Икскюля в отношении совершенства нашего перевода чужих окружающих миров. К этому добавляется еще один аспект – эстетический. Неведомый создатель жизни – «композитор», а сама жизнь основана на музыкальных контрапунктах, музыкальной композиции, мелодии и музыкальной гармонии[23]. Но дело не ограничивается ключевой ролью музыкальной модели взаимодействия: «техника природы напоминает возникновение любого произведения искусства». Таким образом, два основных элемента «Критики способности суждения» Канта – эстетика и учение об организмах – приводятся Икскюлем в единство.

      Это эстетическое отношение к живым существам, принимающее также форму удивления их функциональным совершенством, проявляется также в отрицании Икскюлем эволюции как формы прогресса живых существ. Он признает, что в прошлом живые существа были проще, но отказывается считать их несовершенными: «даже при изучении простейших животных мне никогда не встречалось и тени несовершенства». Взгляд натуралиста, соединяющий в себе эстетический аспект и оптику научного знания, открывает нам новый – совершенный и прекрасный – мир. Подобная способность видеть окружающий мир – как живой, так и неживой – изобретение модерной культуры, полностью оформившееся лишь в XIX веке. Ключевую роль здесь сыграл Александр фон Гумбольдт, исследования и экспедиции которого вдохновили множество современных естествоиспытателей[24], ему же мы обязаны закреплением за универсумом наименования «космос» (то есть гармонично упорядоченный). И надо сказать, что далеко не все мыслители того времени обладали подобным взглядом на мир. Тут можно вспомнить Гегеля, совершенно равнодушного к красоте природы. В особенности же наглядный антипод Икскюля в этом отношении – Владимир Соловьев. С одной стороны, Соловьеву принадлежит грандиозная и по сей день актуальная утопия эстетизации окружающего человека природного мира. С другой стороны, он смело ранжирует живые существа на объективно прекрасные и безобразные, причем больше всего в эстетическом порицании от него достается как раз излюбленным персонажам Икскюля – паразитам[25]. Здесь, не вынося эту ремарку в примечания, поделюсь одной личной историей. При посещении Воронежского заповедника, который был создан в свое время для воссоздания в первую очередь популяции бобров, мы встретились с Борисом Ромашовым, изучающим паразитов бобров (а это лучший специалист по теме, возможно, в мире)[26]. В своем кабинете он, конечно, раскрыл стеллажи с их заспиртованными образцами. Мягко говоря, я не проявил интереса. Но тогда он взял наугад препарат и положил под микроскоп. Заглянув в него, можно было увидеть волшебную симметрию не хуже, чем в калейдоскопе в детстве: эстетика в природе раскрывается не с первого взгляда.

      Важнейший

23

Музыкальная модель как форма функционирования живых организмов заимствуется Икскюлем у биолога Карла Эрнста фон Бэра, к которому он близок по многим позициям. См.: Kull K. Jakob von Uexküll: An introduction // Semiotica. 2001. No. 134. P. 6.

24

См., например: Вульф А. Открытие природы. Путешествия Александра фон Гумбольдта. М.: КоЛибри, 2019.

25

«…В царстве животном, где встречаются положительно безобразные творения, они или принадлежат к видам исчезнувшим (так называемым допотопным), то есть отброшенным природою за негодностью; или же они имеют паразитический характер (глиста, вши, клопы) и, следовательно, лишены самостоятельного значения, будучи только болезненно-оживленными экскрементами других организмов…» (Соловьев В. С. Красота в природе // В. С. Соловьев. Философия искусства и литературная критика. М.: Искусство, 1991. С. 55).

26

Ромашов Б. Гельминты речных бобров: Castor fiber и Castor сanadensis. Воронеж: ФГБОУ ВПО «Воронежский ГАУ», 2015.