Понтий Пилат. Лев Сухов

креста, пока он еще жив. Для этого прокуратору необходимо официально откликнуться на мольбы родственников.

      – Прошение подпишу.

      – Я приведу в чувство галилеянина, не пожалею любых доз мумие, хотя стоит оно по весу золота. На несколько часов он вернется к жизни. В разговоре нужно найти такие слова, которые побудили бы его рассказать об этих таинственных событиях. Разговор я буду вести сам. Действовать стану под именем римского сотника Лонгвина. Необходимо предупредить примипилария: он не должен мешать нашему замыслу.

      – Согласен, – поднялся Понтий Пилат, – но ничего лишнего.

      – Произошло заражение крови, а лекарств от этого нет. Открываться, конечно, не следует ни при каких обстоятельствах.

      И Аман Эфер, воспользовавшись письменными принадлежностями, разложенными на столе, уже писал прошение о досрочном снятии с креста Иисуса из Назарета по таким-то и таким причинам.

      – Бегу за подписями учеников и родственников.

      Агония долго еще могла поддерживать жизнь всех трех умирающих, но томительное ожидание было нарушено появлением всадника. Проехав ряды оцепления, – видимо, его здесь хорошо знали, – всадник спешился. Его лошадь тут же взяли под уздцы. Взгляд прибывшего остановился на галилеянине, как бы оценивая его состояние. Приняв решение, всадник направился к группе женщин, явно опекавших галилеянина. Он обратился к старшей по возрасту, которой оказалась Мария Клеопа.

      – Я сотник римской конницы Лонгвин. Существует возможность облегчить страдания Учителя. Прокуратор разрешит снять его с креста, если последует просьба родственников и поручителей. Мною такая просьба составлена, и, в случае выполнения нами всех необходимых требований, я пошлю к прокуратору нарочного с документом. Через 30 минут Учитель будет снят с креста.

      Через несколько минут нарочный уже скакал по дороге в Иерусалим. Время приближалось к шести часам вечера, когда наступало начало Пасхи и когда по традиции завершались наказания и казни. Незадолго до команды примипилария спешившийся всадник передал сотнику Лонгвину прошение, подписанное прокуратором. По распоряжению коменданта гарнизона все трое были сняты с креста. Галилеянина отнесли подальше и положили на плащаницу, двух других оттащили к краю обрыва, перебили тяжелыми железными прутьями ноги в голенях и сбросили с обрыва вниз.

      Видимо, по предварительной договоренности римская когорта охранения построилась и быстро покинула место казни.

      На вершине горы осталась только маленькая группа людей, и среди них выделялся римский сотник. Не теряя времени, сотник налил из армейского бачка, оставленного легионерами, воды в глиняный сосуд, положил туда кусок засохшей черной смолы и стал быстро ее растворять. И вот он уже стоит на коленях около галилеянина и вливает ему в рот содержимое кувшинчика. К удивлению и радости присутствующих, жизнь начала возвращаться к их Учителю прямо на глазах: тело расслабилось и приняло положение отдыхающего, выражение страдания медленно исчезало с лица и заменялось выражением