Сын города. Том Поллок

что и ее собственное тело заискрилось, а рука распалась на пиксели. Девушка больше не задыхалась, и мгновение за мгновением страх рассеивался. Биение паучьего пульса успокаивало.

      Ощущение движения рассеялось, время изменилось. Город потерял определенность, стал темным и расплывчатым. Что было реальным и ярким, так это сеть: кабели вились между призрачными зданиями и убегали под землю, сияли, прорезая городскую темноту, оживлявшуюся бормочущими голосами.

      На горизонте проступило очертание: поднимающаяся на холме в южной части города тонкая стальная башня, пылающая светом и звуком. Нити паутины сходились к ней, неуклонно растущей, сияющей, затмевающей небо, направляющей взгляд Бет в небытие. Ропот миллионов разговоров сливался в рев…

      …а потом настало ничто. Свет погас, словно задутая спичка, голоса стихли. Бет наклонилась вперед и схватилась за металлические перила. Холодный воздух хлестал ее по щекам, и девушка потерла глаза, привыкая к темноте. Она была высоко.

      По-настоящему высоко.

      Бет стояла на платформе на металлической башне. Ей потребовалась секунда, чтобы узнать переплетение металлических стоек радиомачты «Кристал-Пэлас». Город в сотне футов ниже мерцал, словно армия светлячков, роящихся в темноте.

      – Я на «Крист»… – ее дыхание сбилось, и кожу защипало от полного отсутствия чего-либо между нею и бездной. – Я на башне «Кристалл-Пэлас»? Это… Это правда прекрасно. – С губ Бет сорвался истеричный смешок, когда девушка поняла, как далеко они забрались. Паучки, не больше тех, что можно найди в любом доме, поблескивали то тут, то там, появляясь и исчезая, лезли отовсюду, копошились в кипах проволоки и в спутниковых тарелках своими заостренными лапками. Паук, принесший Бет с Филом, вздрогнул и рассыпался на сотню маленьких восьминогих телец, быстро растворившихся в кишащей массе. Бет поежилась от их дерганых движений и дрожания крошечных брюшек-бусинок. По мере того, как уши привыкали к звукам, ветер все больше и больше распадался на голоса, слышимые сквозь помехи, накатывая волнами потрескивающих разговоров.

      Фил растирал руки и ноги, возвращая им чувствительность. Он посмотрел вверх, на самую верхушку башни.

      – Останься здесь, – сказал он. – Она не знает тебя, а ты не захочешь знать ее. – Он помедлил, на лице отразилось страдание, взгляд стал беспокойным. – Будь осторожней, хорошо? – Я получил для нас индульгенцию на разговоры у Матушки Сети, но здесь дети, – он кивнул на толкущихся паукообразных, – они могут быть немного кусачими. Впрочем, они питаются исключительно голосами: держи рот на замке, и с тобой все будет в порядке.

      Парень попробовал стойку босой ногой и начал стремительно карабкаться по внутренней части конструкции, – так уверенно, будто сам был пауком, – пока не скрылся из виду.

      Бет обхватила себя руками: чувство свободы обдало холодом. Девушка подумала о знакомых людях там, внизу, гадая, увидит ли их снова.

      «Тебя предупредили, что это смертельно опасно, Би, – напомнила она себе. – Ты уже сказала свое “прощай”».

      Она помедлила.