Кадын. Ирина Богатырева

жил царь, правил много лет.

      Был он мудр, как сова, голова бела,

      Словно мед, сладки все его слова.

      Та земля жирна, круглый год цвела,

      Много дичи лесной и скота дала.

      Золотая река, золотые ее берега.

      Хоть руками бери – не оскудеет она.

      Чистое золото в посуду плавили,

      Чистым золотом убирали коней,

      Чистого золота пряжки ставили,

      Чистого золота – петли дверей.

      Так и жил народ, но пришла беда.

      И прозрел старый царь, что не справится,

      Ни с войной, ни с бедой не совладает люд,

      Весь исчезнет, следа не останется.

      А сынов-то было у царя две дюжины,

      А последние сыны – дети малые.

      Вот он взял их двоих, положил в суму,

      Да на спину кобыле навьючил.

      Приторочил еды, хлеба он и питья

      И сказал, кобылице в глаза глядя:

      С этим даром теперь отпускаю тебя.

      Ты несись во всю прыть, словно ветер в степи,

      Тебе самое ценное я поручил.

      Много злата есть на этой реке,

      Но не стоит оно и слезинки детей.

      Золотая река, золотые ее берега.

      Хоть руками бери – не оскудеет она.

      Ты несись как от смерти и там лишь встань,

      Где не будет войны, – говорил ей царь.

      Если выживут – в земли эти вернутся,

      Если нет – по ним некому будет тужить.

      Так сказал он, присвистнул, и стрелой сорвалась,

      Кобылица без отдыха годы неслась.

      Оставляя и реки, и горы крутые,

      И моря голубые, и земли пустые.

      Сыновья же росли, остановок не зная.

      И один мудрым стал, зверей понимая,

      А другой стал царем, духами управляя.

      Только там свой бег уняла зверица,

      Где и ветер не знал Золотой реки.

      Там спустились братья, дома сложили,

      И большой народ потом там взрастили.

      Только помнили твердо слова отца:

      Если выживут – вспомнят дорогу назад.

      Потому, как окреп их народ, они снялись,

      К Золотой реке опять потянулись.

      Золотая река, золотые ее берега.

      Хоть руками бери – не оскудеет она.

      И пока у нас сердце стучится,

      Будем слышать копыта мы той кобылицы

      И искать дорогу назад.

      Закончив, я открыла глаза и осмотрелась. Словно из глубокого сна, из темной воды поднимались люди. Лица стали строгими, совсем другими. Несколько дев, склонившись друг к другу, дремали у стены, а чуть дальше одна спала на груди воина. Видела я, еще не полностью сама в себя вернувшись, как он бережно обнимал ее за плечи и что-то, склонившись, шептал на ухо, верно, будил. Люди оживали, и видела я, как открывает дева глаза, как смотрит на воина, как улыбка зажигается на ее губах… И тут узнала и ее, и воина, глаз с нее не сводившего. Узнала – и как холодной водой обдало меня в тот миг. Потому что дева та была –