Высокие ступени. Сборник

начал.

      Сербской девушке

      Слушай, сербиянка: у монголов

      Пали поздней осенью стада,

      Темучин восплакал, возглаголав,

      И на запад двинулась орда.

      От того, что пересохли степи,

      Содрогнулся Иисус в вертепе.

      Через два столетья чернотой

      Волос твой покрылся золотой.

      Смедерево

      Ни глухаря, ни тетерева

      В этих местах, лишь крик

      Чаек вблизи от Смедерева

      На берегу возник.

      Братство их черноморское,

      Месиво этих стай

      Носится, с плеском порская

      И огласив Дунай.

      Выплесками перловыми

      Словно творя помин,

      Крепости с переломами

      От партизанских мин.

      С россказнями и сведеньями

      Перелетая в сень

      Дерева в этом Смедереве,

      Век превратился в день.

      Над Венгрией

      Под крылами глушь и тишь,

      Тьма и млечность потому что

      Вся в сплошном тумане пушта,

      Венгрию не разглядишь.

      Всё – в том ветреном и мглистом.

      Пребывают в пустоте

      С чардашем, с гусарским свистом,

      С бойким Кальманом и Листом

      Годы пламенные те.

      Скрипки, выкрики цыганьи,

      Пляски Бачки и Бараньи[5]

      Погрузились в забытьё,

      И, возможно, в Васюганьи[6]

      Сердце вздрогнуло её.

      Два брата

      Был младший брат головорезом,

      И в смуту председатель ВЦИК,

      Над штыковым её железом

      В тужурке кожаной возник.

      И крови жаждала горячей

      Его безжалостная речь,

      Бы расказачен Дон казачий,

      Пришлось династию пресечь.

      Добитый гриппом или ломом,

      Уже никто не разберёт,

      Гранитом в облике знакомом

      Он стал, свободный от забот.

      Иль ядом верным и мгновенным

      Его убрали, говорят…

      А там, в окопах под Верденом,

      Войну освоил старший брат.

      Постигший всю её науку,

      В атаку – в ярости такой —

      Свою оторванную руку

      Нёс уцелевшею рукой.

      Теперь в его дворце в Ханое

      Живут, сменяются вожди.

      И хлещут, вставшие стеною,

      Неистощимые дожди.

      Хлебы

      Уже в дыму виднелись Рейн и Сена.

      Но что же было до того, когда

      Остановила конницу измена

      И уцелели чудом города?

      Ведь есть весов невидимые чаши,

      И до сих пор качаются они.

      Вот подвиги и прегрешенья ваши,

      Самосожженья и позора дни!

      Вот губят жизнь террором неуклонным,

      И короток революцьонный суд,

      Вот чёрный хлеб спешащим эшелоном

      В Германию восставшую везут.

      Да, эти хлебы, посланным немцам

      От лютой, багровеющей зари —

      С кровавыми руками,

5

Области Венгрии.

6

Местность в Западной Сибири, прародине мадьяр.