Гришенька. Дарья Вакорина

в принесённой воде руки. Он снова принялся за каштановые пряди, на этот раз вымывая из них остатки дорожной пыли. Гриша сидел неподвижно. Он был крайне смущён такой заботой, обращённой к себе, а холодные капли воды, иногда попадавшие на оголённую кожу, невольно заставляли тело вздрагивать и пускать по спине табун мурашек.

      – Ну, кажется, всё, – констатировал Фёдор, вытерев влагу с волос друга тем самым платочком.

      Григорий всё ещё сидел, оторопев, в то время как друг уже отошёл от него и снова к реке. Аксёнов провёл своей рукой по голове, а потом прижал ладонь к оголённой груди. «И не сказал ведь ничего…» – подумал юноша.

      Спустя какое-то время, когда Григорий вышел наконец из своих мыслей, он услышал плеск воды неподалёку. Из-за высокого камыша по берегу было не разглядеть, что происходит, однако юноше было достаточно очевидно.

      Не застёгивая рубашки, Аксёнов встал и раздвинул камыши, чтобы пройти к воде.

      – Федя?.. – сам не зная почему, выпалил юноша.

      – Что? – через плечо ответил тот, стоя по пояс в воде.

      Григорий и сам пожал плечами: в последнее время слова сами часто опережали хозяина, пролетая меж зубов без всякого на то ведома.

      – Ты?.. – хотел продолжить Гриша, но вопрос от стеснения его покинул.

      Вдовин помахал рукой, таким жестом приглашая друга в воду. Аксёнов приобнял себя, всё-таки спрашивая, но тише:

      – Ты… совсем наг?

      – А чего ты там не видел, Гриш? – усмехнулся Федя, поворачиваясь наконец к собеседнику полностью, а потом стал приближаться к берегу.

      – Нет! Стой! – замахал руками Гриша, – стой, где стоишь! Сейчас сам к тебе приду!

      – Как скажешь, – пожал плечами тот, а потом, в целом, продолжил заниматься своими делами.

      Григорий осмотрелся и зашёл обратно, за камыши. Он глубоко вздохнул, всё ещё держа себя пальцами за края рубашки, а потом мотнул голой и начал снимать одежду.

      – Отвернись! – потребовал Гриша, осторожно приближаясь к воде, – не смотри на меня!

      – Хорошо, – поднял руки вверх молодой каретник с однобокой улыбкой и сделал как сказали.

      Аксёнов вошёл в прохладную воду, чувствуя как табун мурашек бежит вверх по его спине, что даже остановился. Он прикоснулся пальцами к водной глади, будто знакомясь с ней, го вздрогнул от всплеска неподалёку.

      – Замри, Федя, нет! – пролепетал юноша, а потом, пересилив себя, быстро зашёл в воду по пояс.

      Зато потом спокойно выдохнул.

      – Как ты себя чувствуешь? – вдруг ласково и нежно спросил Фёдор, повернувшись.

      Вся не то неловкая, не то озорная усмешка, которая была видна с берега, вдруг вмиг куда-то пропала с его лица.

      – А что я должен чувствовать?.. – опустил глаза Гриша, зацикливаясь на кругах, бегущих по воде, чтобы только не обжечься о чужой проницательный взгляд, – с утра сидел у материнской могилы, сейчас стою посередине реки… с новым другом…

      – Другом?..

      Аксёнов не уловил интонации, поэтому инстинктивно поднял голову. Он ожидал встретить в медовых глазах недоумение,