Гришенька. Дарья Вакорина

тебе водица? – будничным тоном спросил он, чуть задирая голову, чтобы взглянуть на подошедшего.

      Каштановые пряди тогда откинулись с его лба и осели на плечи.

      – Если ты про ту, что была из посуды, то воды слаще я не пил, – с озорной улыбкой проговорил Федя, потряхивая ретивыми смольными кудрями на макушке и плюхаясь на козлах рядом.

      – Я вот ещё собрал, держи, – быстро растерявши весь пыл, ответил Григорий и вложил в руки товарища кулёк из платка.

      Платок тот был величиной с две ладони, и когда тот раскрылся, то из него покатились синие ягоды черники.

      – А ты сам-то ел? – настороженно поинтересовался Фёдор и повернул голову.

      – Да-да, конечно, – закивал Гриша и скорее отвернулся.

      После этих слов Федя наконец выдохнул и смог есть. Чтобы не смущать товарища, закидывая ловкими пальцами ягоды в рот по одной, он встал и отошёл чуть подальше.

      Конь преспокойно жевал траву вокруг повозки, а Аксёнов непонятно от чего продолжал румяниться. И никак ему было не остыть.

      – Что ж за напасть-то, – пробурчал себе под нос Григорий, но тут же развернулся, когда его окликнули.

      – Гришенька!

      Юноша с трепетом забегал глазами, а потом сфокусировал взгляд на стоящем рядом Феде.

      – Держи, – сказал тот и одел на голову друга венок из васильков.

      Аксёнов хоть и видел, что было в руках у товарища, но ладонью всё равно провёл по шелковистым лепесткам, не отводя от Фёдора взгляда.

      – За что мне это? – совершенно искренне спросил Гриша.

      – Просто так, – добродушно пожал плечами молодой каретник, а потом вернулся на козлы, – едем дальше?

      – Да… – растерянно от такой милости пролепетал Аксёнов, придерживая венок, – пожалуй, едем. Лошадь поена.

      Григорий перелез в повозку и устроился на полу за козлами, чтобы головой выглядывать на дорогу. Федя же выждал пару секунд, пока конь поднимет голову, а потом слегка хлестнул его поводьями:

      – Вперёд, пошла!

      И повозка тронулась. Грише жаль было покидать это поле, будто он уже успел сродниться с ним.

. . .

      – Федюш, а как всё-таки твоё полное имя? – посреди пыльной летней дороги завёл вдруг беседу Аксёнов.

      – А тебе зачем? – вроде серьёзно, а вроде и спокойно спросил молодой каретник, не повернув однако головы.

      – Да просто любопытно, – пожал плечами Гриша, облокотившись о борт телеги, чтобы самому взглянуть на товарища, – как тебя по роду, как тебя по батюшке?

      – По батюшке – не скажу, – сразу оговорился Федя, слегка сдвинув брови, – а фамилия… – молодой человек наклонил голову вниз и посмотрел в ответ, тихо усмехнувшись, – ты будешь смеяться.

      – С чего бы мне? – недоумевал юнкер.

      – Вдовин, купчий сын, – сухо ответил Фёдор и со вздохом то ли от зноя, то ли от ещё чего добавил, – так всё и правда. Нету у меня сейчас на свете никого.

      Аксёнов вздохнул вместе с ним, покачивая головой – не на тот ответ он рассчитывал, но всё же сказал задуманное:

      – Просто