Чарующая Магнолия. Розалин Сильвер

душную комнатушку, где находились лишь кровать, застеленная стареньким выцветшим покрывалом, пыльный стол, расшатанный стул и табуретка с тазиком для умывания. Для чего-то ещё в небольшом помещении вряд ли нашлось бы место, даже если бы хозяевам пришла в голову мысль оставить комнату более роскошно.

      Но, поскольку Эллиоту доводилось жить и в гораздо худших условиях, он не жаловался.

      Ужин молодой человек велел подать ему в комнату, где они принялись за еду вместе с Магнолией (Эллиоту пришлось довольствоваться табуреткой, так как шаткий стул он галантно отдал в распоряжение спутницы). Девушку, похоже, смущало, что её спутник щедро оплачивает все расходы.

      – Я возмещу вам все затраты… когда-нибудь потом, – произнесла она с неловкостью. – Сейчас, сами понимаете, я беднее церковной мыши, но…

      Эллиот остановил её великодушным взмахом руки.

      – Не будем об этом. Я не разорюсь, потратив несколько лишних гиней. К тому же, Мартин, вы мой слуга: следовательно, подобные разговоры неуместны! – улыбка коснулась его губ.

      – Да, сэр, в этом вы правы, – усмехнулась Магнолия. Она наконец-то стянула с головы свою нелепую шапку – пародию на берет, – открыв взгляду Эллиота взъерошенную гриву серебристо-белокурых, неровно подстриженных волос. Теперь он мог как следует рассмотреть её лицо: бледное, нежно очерченное и чрезвычайно привлекательное. Кожа девушки казалась почти прозрачной, а серые глаза завораживали глубиной и выразительностью. Возможно, виной тому было романтическое воображение Эллиота, но ему в огромных глазах Магнолии виделись трогательные беспомощность и печаль. Но, прежде чем он успел спросить, как Магнолия решилась обрезать свои великолепные светлые волосы, девушка обратилась к нему сама: – Так вы – мистер Мередит? До сих пор я знала только, что ваше имя – Эллиот.

      – Да, я мистер Мередит. Но вы можете по-прежнему обращаться ко мне по имени.

      Магнолия, улыбнувшись, вытерла руки и покачала головой.

      – Боюсь, это будет слишком фамильярно со стороны простого слуги.

      – Действительно, я совсем не подумал! Вы правы. Но, когда мы наедине, излишняя официальность ни к чему, Мартин.

      – Как прикажете, сэр.

      Эллиот внимательно оглядел её.

      – Простите за бестактность, мадемуазель, но вид у вас для слуги неказистый. Ваша ужасная одежда… Все решат, что я – отвратительный скупердяй, который платит слуге настолько скверное жалованье, что бедолаге даже не обзавестись приличным платьем!

      – Но у меня нет ничего другого! Покупать что-либо, я думаю, нам тоже не стоит: это может навести преследователей на мой след.

      – До сих пор вас никто не беспокоил.

      – Вряд ли дядя предполагал, что я настолько отчаянная и сумею забраться так далеко! Но, если он решит расширить круг поисков…

      – Мне не хочется вас расстраивать, но ему будет несложно вас выследить, мадемуазель.

      – Почему? – она удивлённо и беспокойно распахнула глаза. – Вы ведь говорили,